- Слышь, а почему не кремнём?
- Для праздника живой огонь нужен, добытый так, как пращуры добывали.
- А-а-а-а, понял, - Двинцов притих, обратившись в воплощённые зрение и слух.
Тем временем Дубок отошёл от костра, вернулся уже с женой. Светланка, серьёзная и счастливая, держала на руках сына. Семён подошёл к семейству, надел каждому на голову венки, сплетённые из пушистых соцветий рябины, приготовленные заранее. Взял у Светланки улыбающегося Ратмира, обошёл с ним на руках костёр семь раз, громко призывая в свидетели его чистоты пред священным пламенем людей, птиц, зверей, травы, деревья, Богов и самого Рода. Затем снова передал ребёнка родителям. Вытащил к костру из-под берёзы долблёную липовую купель, первым плеснул в неё из ковша воды. За ним подходили все по очереди, лили понемногу воду. Малуша толкнула Вадима под руку, молча передала и ему ковшик с водой. Двинцов последовал общему примеру. К купели сбежались дети, набросали в холодную ключевую воду цветочных лепестков. Ратибор и Здравко взяли корытце по разные стороны, трижды пронесли над огнём. Старик снова забрал Ратмира у родителей, склонился с ним над купелью, опустив ножки младенца к поверхности воды. Светланка и Дубок встали по бокам, каждый стал, что-то шёпотом приговаривая омывать водицей ноги ребёнка: Дубок - правую, Светланка - левую. Плескали воду каждый по семь раз.
Семён выпрямился, поднял Ратмира на вытянутых вверх руках, прогремел торжественно:
- Видит мир, чистыми ногами и с чистой душой ступает впервые сей человек, имя которому - Ратмир, на Мать-сыру-Землю! И пусть столь же чистым, срок свой прожив, покинет он её, вознесшись душою в светлый вирий!
Старик опустил малыша на траву, придержал на миг за плечи, легонько толкнул в спину. Ратмир постоял немного, покачиваясь, взмахнув ручкой, сделал свой первый шаг. За ним - второй, третий. Радостно-удивлённо засмеялся, крикнул: "Мама!", попытался бежать и, не удержавшись, шмякнулся заднюшкой на траву, собрался было зареветь, но оглядевшись, увидев вокруг родные смеющиеся лица, засмеялся тоже, встал на четвереньки, с третьей попытки выпрямился, гордо оглядывая сородичей.
Здравко и Ратибор вытащили на поляну, поставив перед Ратмиром небольшую деревянную лесенку, сделанную по типу крылечка, со ступеньками в одну сторону. Ступеней Вадим насчитал семь. Семён рассыпал по каждой ржаные зёрна, выкрашенные в разные цвета: белый, зелёный, синий, красный, жёлтый, голубой, оранжевый - по одному цвету на каждую ступеньку.
Родители, подойдя к сыну, взяли малыша за руки, подвели к лесенке. Ратмир, понуждаемый отцом, неуверенно поставил ногу на нижнюю ступеньку. Семён провозгласил:
- Да обретёт Ратмир доброту души истинную!
Люди отозвались единым хором:
- Слава!
Ступня ребёнка опустилась на вторую ступень.
- Да обретёт он смелость нерушимую!
- Слава!
- Да пребудет в нем вовеки стремленье к познанию!
- Слава!
- Да взрастёт в нём сила могучая!
- Слава!
- Да сопутствуют ему друзья верные!
- Слава!
- Да пронесёт он с честью имя своё по жизни, на радость родителям, на страх ворогам, на гордость потомкам его!
- Слава!
- Да станет он верной защитою всякому в беде пребывающему! Да не щадит он себя в битве со злом!
- Слава!
Ратмир, поддерживаемый родителями, поднялся наверх лесенки. Семён поднял над мальчиком жбан с чистой водою, окатил его хрустальным потоком:
- Да будет бытие его к радости всего сущего, Родом сотворённого!
- Слава! - в последний раз отозвалось по поляне.
Выкатили поближе бочонки с пивом, нанесли закусок, завели хоровод. Весело звенели песни. Двинцов пил, ел, веселился со всеми, пытался подпевать, неумело вступал в пляску.
День миновал свою середину. К Двинцову подошёл Семён, напомнил, что пора прощаться. Настроение сразу испортилось. Уходить не хотелось. Принесли туго набитый мешок-заплечник.
Вадим в расстройстве даже не поинтересовался, что ему уложили. Дубок принёс плащ, тонко выделанный из львиной шкуры (и как успели только!). Ратибор и Здравко обрядили Вадима в тонкую ажурную кольчугу, тугой перчаткой облегшую тело поверх дарёного же поддоспешника из толстой кожи (которые, впрочем, Вадим, примерив, стащил, аккуратно свернув - не грести же в этом!), вручили шишак с навеской-бармицей, боевые шипастые перчатки, нож, меч длиной в полтора локтя. Ратибор спросил необидно:
- Управишься с мечом?
- Фехтованием когда-то занимался, так дело схожее, приноровлюсь как-нибудь.
- Ч-е-е-м?
- Бой на шпагах. Ну, это вроде меча, только тонкие и лёгкие.
- Ну ладно, авось, управишься. Эх, времени нет, а то б я из тебя воина за седьмицу сделал! Теперь не я - жизнь делать станет. Ну, прощай, зла не держи, пойду я, ждать не буду.
Пожали руки, расстались. Ратибор, уходя, обернулся:
- Вадим! Ты помни нас, может и встретимся где. Смотри только: с нечистью поведёшься - из-под земли достану, из пекла выну и ноги поотрываю!
Провожали Вадима дед Семён, Здравко с Малушей, вездесущая Златка. Вышли на берег Днери. Здравко откуда-то из камышей вытянул лодку-однодревку, пару вёсел, побросал в неё Двинцовские пожитки.
Семён по-стариковски многословно инструктировал:
- Коня не даём, и мало их у нас, и не с твоим уменьем по лесам шастать, да и водою к людям выйдешь скорее. Греби вниз по течению, а устанешь, так река сама понесёт. На ночь только приставай, лодку на берег вытягивай, чтоб не унесло. Как ночевать станешь, хлебца маленько в воду брось, водяного задобрить, скажи громко: "Принимайте гостя! Тогда и ложись смело, тронуть не должны. А наткнёшся на кого, не теряйся, главное - не беги, спины не открывай, авось и отобьёшься. К заболоченным местам не вставай, на упырей нарваться можно. Дён через пять, если от зари и до зорьки плыть станешь, на град выйдешь, Зовётся Ростиславлем. Люди там нашего языка живут. Пристанешь, обживёшься, там и смекнёшь, как дальше жить будешь. Ты, главное, грамоте выучись. Это ж тебя каждая ворона засмеёт, неграмотного. Не бывало ещё такого, чтоб кто из славов читать-писать не мог. Крест свой носи, пока не разобрался, только лишним людям не показывай: не каждый поймёт правильно, того гляди, за чернушника примут, доказывай потом. Ну всё, бывай, сынок!
Напоследок все обнялись, прощаясь. Златка подошла последней, протянула резной оберег на кожаном шнурке: солнечное колесо Рода с лучами-спицами, загнутыми посолонь:
- На вот, мой надень. Коли не веришь пока, так на память о нас носи. Под рубаху-то не прячь, вот так, теперь правильно. Весточки о себе передавай, коли по пути берегинь встретишь.
Златка вдруг хлюпнула носом, приподнявшись на цыпочки, чмокнула Двинцова в щёку, отошла.
Вадим запрыгнул в лодку, взялся за вёсла. Следом забрались Пух с Фомой, расселись. Здравко, зайдя в воду, с силой толкнул лодку. Помахали друг другу руками. Вскоре лодка скрылась за прибрежными камышами, Двинцов выгребал на стремнину.
Провожающие еще некоторое время стояли на берегу. Семён вздохнул:
- Пропадёт парень!
- Авось сдюжит! - возразил Здравко.
- Каркаете, каркаете, ничо с ним не сделается! - запальчиво, со слезой в голосе возразила Златка.
С ней быстро согласились, развернулись, и пошли по домам. С вечера была очередь Здравко заступать в дозор, обходить берег Днери. Семён погрузился в предстоящие заботы по подготовке Златки к принятию памяти о прошлом её существовании. "Как она, непоседа такая впечатлительная, прошлый груз тяжкий примет? Ох, нелегко успокоить будет!" - думал старик.