— А я, наоборот, в милиции…
— Да ты что? Продался Системе, падла?!
— Я?! Окстись! Подтачиваю изнутри потихоньку… А ты вообще как?
— Э… Звукачом я… в «Му-у-Тауне».
— Где-где?
— Срифмовать?
— Свет, а ты вообще как?
— Замужем.
— А-а… И дети, что ли, есть?
— Угу…
— Откуда?
— Не поверишь, — и заговорщическим шепотом: — Оттуда…
— Ума решиться…
— А сам-то?
— Да я, понимаешь, тоже… женат.
— Тоже — это замужем.
— Тьфу на вас еще раз!
— А помнишь, как на экскурсию ездили? Кто тогда свет динозаврам выключал?
— Макс, кажется…
— Да ладно? А не ты?
— Да не… Я что, совсем?
— А то нет?
— Юльк! От учеников, небось, отбою нет?
— Ага! — поправляя очечки. — От ихних папов! Вот объясни, кстати, почему?!
— Что почему?
— Почему у всех мужиков такая реакция на очки?
— Какая?
— Такая! — показывает.
— Фу… Анфис…
— А как тебе еще, в медицинских терминах объяснять?
— Спасибо, уже не надо…
— Ладно, девочки-мальчики, — вздохнула Ирина, когда голоса говоривших чуть подсели, а Дитера Болена и компанию сменил Кипелов сотоварищи, — пойду я…
— Куда это? — возмутилась Лена. — Время-то еще!..
— Домой надо.
— Мамка заругает? — спросила — и тут же осеклась, сконфузилась: — Ой… Прости дуру…
Мама Ирины скончалась от рака три года назад.
— Ничего, — улыбнулась Ирина. — Аркашка дергаться будет.
— Так позвони ему, — сказала Яна. — А вообще, чего с собой-то не взяла? Вроде как не совсем чужой…
— Да маленький еще, — ответила Ирина.
Все рассмеялись. Иринин друг Аркадий в двухтысячном учился в девятом классе и был на два года младше большинства присутствующих. С того времени они и дружили, все время забывая добежать до загса.
— В общем, пойду, — девушка неловко встала, покачнулась, ухватилась за спинку стула. — Хотя, как я пойду?.. Ой, напоили, люди добрые, спасибо всем большое…
— Ну, чего, раз такое дело, давай тогда прощаться, — сказала за всех Лена.
Прощались долго. Шутка ли, двенадцать человек переобнимать.
— Мальчики, может, проводите девушку? — спросила молчаливая Анечка.
— Ни-ни-ни! Дойду. Сама. По стеночке, — Ирина помахала руками и добавила громким шепотом: — Да и не доверяю я им… Или себе?.. Короче, все-все.
Разговоры как-то разом поутихли. Кипелова тоже слегка приглушили, чтобы не мешал романтическому настроению. Бывшие одноклассники только переглядывались, не зная, с чего бы начать и нужно ли это вообще.
Сергей вышел из-за стола, забрался с ногами на подоконник и уставился в окно, на знакомый с детства пейзаж. Хотя, времена-то меняются, не такой уж он и знакомый. А летом он отсюда так вообще никогда и не смотрел.
— Уступите место, молодой человек, — продребезжал над ухом старушечий голос.
Он покосился на подошедшую Снежану, послушно убрал ноги с подоконника и, когда девушка пристроилась рядом, флегматично заметил:
— Только я сегодня без сменки…
— Ты-ы? Надо же… Ну, давай дневник. Выговор вкачу.
— Выговор — это на работе.
— А ты изменился, Сереж. Раньше-то слова не вытянешь. И без сменки еще…
— Люди не меняются, меняются обстоятельства.
— Философ, что ли! — восхитился Герман издалека.
— Не выражайся при даме, — буркнул Сергей.
— Да иди ты! Хотя нет, подожди, не развивай, я тоже к вам хочу.
Он с шумом подтащил стул к угнездившейся на подоконнике парочке, уселся на него лицом к спинке, чуть попрыгал:
— Тыгдым-тыгдым-тыгдым… И тыгдым. А чего это вы в отрыве от коллектива философируете?
— Это я вот его как раз хотела спросить, — сказала Снежана и ткнула Сергея пальцем в ребра.
— Ай! Ну больно же! — возопил тот.
— Ты колись давай. И не кричи, люди оборачиваются.
— Да ни до чего…
Снежка поднесла палец к губам, дунула на него и мрачно спросила:
— Повторить?
— Давай, Серега, — рассмеялся Герман. — Затыкает ведь. А я подмогну еще.
— Ну какое вам дело? Сидит человек, переосмысливает наше место в жизни…
— Наше — это чье? — уточнила Снежана.
— Да поколения нашего…
— Во дает, — пробормотал Герман, глядя на Снежану. — И ведь не пил ни капли… Это он о чем?
— А черт его разберет, — отозвалась она. — Сейчас выясним.
— Но-но! Только без рук! Вот же все-таки… пришли, тыкают, обзываются…
— Не отвлекайся, — Снежана кивнула на Германа: — Народ жаждет понять.
— Да я, ты понимаешь, дурак…
— Понимаю.
— Сейчас обижусь и уйду! — заявил Сергей, но уходить не стал и обижаться тоже. — Так вот, — он потер бок, укоризненно взглянул на Снежану и сказал укоризненно: — Синяк будет. Дурында… Да. Я почему-то думал, что наше поколение — оно, знаете ли, потерянное какое-то…