— Четыре, — усмехнулся Андрей. — На субботники надо было ходить. Мажор… Четыре. Плюс в столовой еще одна. Тривиально. Думаю, смысла нет. Разве что в столовке… И то — навряд ли.
— Тогда что? Через второй этаж? — Влад пожал плечами.
— Нет… — Андрей задумался, глядя прямо перед собой. — Господа… А что не так?
— Не понял…
— Что не так?
— Краски нет, — ответила Снежана, глядя мимо Андрея в угол, где висела доска с расписанием уроков.
Он обернулся. Гора ведер с краской пропала, только на полу осталась пара больших зеленых пятен.
— Значит, ты ее видела? — задумчиво спросил Андрей.
— Ну да…
— А где Ира?
— Ты к чему это?
Андрей встал и крепко ухватил Снежану за локоть.
— Она только что была тут. Она собиралась домой и сказала, что двери закрыты и…
— Андрюх… — Влад осторожно взял того за запястье, сбивчиво заговорил: — Ты чего, Андрюх… Она же при тебе звонила! Ну, как, вы пришли, а Снежка еще нет, Ира позвонила Юльке и сказала, что не сможет…
Андрей осторожно разжал пальцы:
— Почему?
— У Аркашки там докторская…
— Колбаса, — добавила тут же Снежана.
Все трое рассмеялись. Получилось не очень убедительно, но хоть что-то.
— Блин, Андрюх… Ну ты… М-мать, я аж протрезвел! Хорошо, что ты без ствола…
— Кто тебе сказал? — сумрачно спросил опер.
— Да иди ты! Щас вернусь и нажрусь обратно!
Снова раздались нервные смешки.
Шаги первым услышал Андрей. Он предостерегающе поднял руку, потом прижал палец к губам. Кто-то шел по той самой лестнице, по которой они втроем недавно спускались. Влад вышел чуть вперед и прошептал:
— Что ты там про ствол говорил?
— Что, к сожалению, без…
— Ах ты ж стервь паскудная!..
Все трое выдохнули.
— Герман, твою мать! — заорал Андрей. — Ты какого вылез?
— Да я, блин, чуть, блин, шею не сломал. Блин. Ленка там дергается, ей же домой надо… А чего у вас тут под дружеское ржание рождается?
Он, пританцовывая, подошел к троице. Андрей нахмурился. Выглядел Герман еще более встрепанным, чем наверху сразу после возлияния. Да еще и глазки бегают как…
— Что у тебя с собой было? — опер ухватил звукача за ворот и подтащил к себе.
— Э… Чего? Это… Ну было там… Ленка домой… Узнать, чего тут у вас… — бессвязно забормотал не на шутку перепугавшийся Герман и вдруг рявкнул: — Дрон, фу, я сказал!
Андрей вытаращился на него.
— Так, — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Слушаем меня внимательно. А то я начну нервничать. Значит, сейчас вы двое берете ее под ручки и ведете ее наверх. До третьего этажа. Идете так, чтобы я вас слышал. Затем ты, — он упер палец в грудь Германа, — сопровождаешь ее в класс, садишься рядом и развлекаешь анекдотами. Чтобы не скучала. Понял? — тот с готовностью закивал, в честь чего был немедленно отпущен из цепких лап милиции. — Народ пусть не разбегается никуда, сидит на месте. Теперь ты, — Андрей перевел взгляд на Влада: — Ты стоишь у лестницы и смотришь, как он ведет ее в класс. Стоишь так, чтобы я тебя слышал. Потом возвращаешься сюда. Ясно?
— Никак нет, — ответил Влад честно. — Фигня выходит, товарищ начальник. Как это — стоять, чтобы ты меня слышал?
— Разговаривай. Читай стихи. Пой что-нибудь. Громко и с выражением. Ясно?
— Угу…
— Все, — Андрей уселся за стол, хлопнул по столешнице. — Вперед!
— Раскомандовался, понимаешь… — пробормотал Герман, взявши Снежану под локоток. — Видала, а? Ну… Как ты относишься к творчеству Феллини?
— Терпеть ненавижу.
Андрей побарабанил пальцами по столу и слегка подвис. Как перегруженный компьютер. Потому что опер опером, но дальше-то что? Разве действительно стол обследовать…
Он прислушался. Топота и бормотания своих — бывших, вроде бы — одноклассников слышно уже не было. А ведь, казалось бы, указания были даны вполне четкие!
— Ау-у-у! — заорал Андрей на всю школу.
— А? — отозвался Влад несколько испуганно. — Ты чего орешь?
— Вас не слышу!
— Так нормально все… А что делать-то?
— Пой! Сказано же…
И Андрей выдвинул верхний ящик стола, когда Влад вдруг заорал:
— Вечер наступает медленнее, чем всегда-а-а! Утром ночь протухает как звезда-а-а!
— Нда… Голос-то у тебя, может, и есть… — пробормотал Андрей, разглядывая лежавшую в ящике книжку.
На этот раз книжка была в черно-оранжевой обложке и носила название «Брошенные машины». А чего про них писать? Вон у нас в каждом дворе по одной как минимум. Стоят и гниют. Чушь какая-то…