"Граждане Утики, - говорил Катон, - мы с вами вместе прожили несколько месяцев. Судьба свела нас в трудный час. Тогда вы необдуманным поведением накликали на себя недовольство наших вождей. Но я поручился за вас и не жалею об этом. Совместными усилиями мы превратили Утику в неприступную твердыню. И если я многого требовал от вас, если вам было тяжело, то и достигнутый результат значителен. Я надеюсь, что созданные нами укрепления еще послужат вам на пользу в наступающий неспокойный век и заставят считаться с вами не одного неприятеля. В том, что военная кампания была проиграна, нет нашей вины. Мы выполнили свою часть дела, и я благодарен вам за это, потому хочу проститься с вами по-доброму.
Раньше вам поневоле приходилось выполнять мои указания, но теперь ваш совет решил принять сторону Цезаря, и я слагаю с себя полномочия".
Катон сделал паузу, лелея слабую надежду, что народное собрание проявит патриотизм и отменит пораженческое постановление совета, но толпа безмолвствовала, и последний огонек в его душе потух, погрузив ее в непроницаемую тьму.
"Однако, - продолжал он, - напоследок прошу вас выслушать и исполнить мои напутствия уже добровольно. Впрочем, и те, и другие, как я полагаю, вам на пользу.
Сейчас настал переломный момент в истории, и этот перелом сломал сотни тысяч жизней. Но, какие бы бедствия ни обрушивались на мир, люди гибнут, а человечество живет. Сколь ни разрушительна бывает война, сколь ни заразна чума, а всегда кто-нибудь да уцелеет. Вот я и хочу сказать вам: жизнь должна продолжаться. Зло не бывает вечным, оно торжествует только пока остаются плоды добродетели, которыми оно питается. Зло существует лишь отрицанием, и его окончательная победа означает гибель для него же самого. Вот почему и Цезарь обречет себя на смерть, когда выиграет свое последнее сражение. Так же и нынешняя катастрофа лишь повернет человечество вспять, но не уничтожит его. Для кого-то жизнь теперь выродилась в недопустимое унижение, кто-то не может и не хочет пятиться назад, но другие должны остаться. Для нас, римлян, привыкших полной грудью вдыхать вольный воздух форума, невозможно дышать прелым смрадом Цезаревых выделений под его царским плащом. Мы, римляне, обречены на вымиранье независимо от того, решится ли все разом или мы будем умирать долго и мучительно. Но вас, граждане Утики, переворот затрагивает меньше. Ваша жизнь, как я надеюсь, не претерпит разрушительных перемен, а значит, вам не следует унывать. Вам нужно пережить несколько тревожных дней и потом все пойдет прежним чередом. Вот относительно поведения в эти несколько дней я и хочу дать вам совет.
Держитесь вместе! Благодаря вашему миролюбию у Цезаря нет оснований ненавидеть вас и мстить вам. Однако цезарианцы - хищники по самой своей природе. Убийства и грабежи для Цезаревых солдат - обычное ремесло. Потому не дразните этого зверя своими раздорами. Всем вместе он вам ничего не сделает, но если вы дадите слабину и разрушите монолитность вашего строя, то беды не миновать. Особо хочу подчеркнуть необходимость соблюдать сплоченность между народом и знатью. Именно триста советников, которые помогали мне, могут стать лакомой добычей для Цезаря ввиду их богатства. Ваш долг, граждане, защитить их, как они защитили вас, ибо именно они убедили меня отказаться от продолжения войны. Они доблестно отстаивали передо мною интересы города, то есть ваши интересы, и я уверен, так же они станут бороться за вас и с Цезарем. Но если вы потеряете этих защитников, то уже некому будет замолвить за вас слово, и вы окажетесь в рабстве у диктатора, а станете держаться вместе, он к вам не подступится и ему поневоле придется подтвердить свой пропагандистский лозунг о милосердии. На том я с вами и расстаюсь, желаю вам жить и процветать".
Распустив собрание, Катон вернулся в порт и до ночи руководил отправкой в белый свет соотечественников, пожелавших даже в столь безнадежной ситуации остаться римлянами. При этом ему приходилось не только заниматься организационными вопросами, но и частенько произносить пламенные речи, чтобы убедить своих друзей не превращать Утику в кладбище доблести, а продолжить жизненный путь вопреки коварной судьбе. Каждого отбывающего он просил при случае зайти к нему домой в Риме, передать привет Марции и сказать ей, что все эти годы она незримо помогала ему справляться с трудностями скитаний.