— Теперича рукой подать, — сказал Перфильич, и в то же мгновение сонную тишину прорезал отчаянный женский крик, особенно поразивший подпоручика тем, что в нем было больше ненависти и ярости, чем страха.
Ломая кусты, напрямик, подпоручик кинулся на голое. Выскочил на поляну и остолбенел.
Нагая женщина с распущенными мокрыми темно–рыжими волосами отбивалась от трех наседавших на нее казаков. Женщина прижалась спиной к толстому стволу сосны. Намертво врезалось в память: занесенная вверх рука с зажатым кривым сосновым суком, сверкнувшая на солнце капля воды на розовом соске красивой полной грудп и страшный оскал раскрытого в крике рта.
Ннкто из четырех не заметил появления подпоручика.
Бывший ближе всех к женщине рослый чубатый казак с лицом, залитым кровью, ринулся на нее.
— Убью! — страшно закричала женщина, но чубатый увернулся от удара, перехватил ее руку и рывком бросил женщину себе под ноги.
— Ты! Мерзавец! — не крикнул, а скорее выдохнул подпоручик и бросился к чубатому.
Но под руку подвернулся другой, низенький и колченогий, до того он с опаской стоял поодаль, а теперь тоже двинулся к женщине. Весь предназначенный чубатому заряд гнева пришелся колченогому по виску.
С коротким криком он ткнулся лицом в устланную ржавой хвоей землю. А оба его дружка, переглянувшись, двинулись навстречу столь неожиданно объявившейся помехе.
Плохо пришлось бы подпоручику (оружия не было о собой никакого и даже мундира с погонами, который мог бы послужить защитой), но тут из березняка выскочил запыхавшийся от быстрого бега Перфильич с шашкой наголо. Да и не в шашке суть — увидев своего урядника, казачки враз сникли.
— Вы что, охальники! — рявкнул Перфильич.
— Пошутковали малость, — с виноватой ухмылкой сказал чубатый и, утирая все еще бегущую по щеке кровь, добавил: — а она, вишь, сразу кровякнтся… ну и хотели малость поучить…
— Я бы тебя, черта конопатого, задушила, допрежь ты меня тронул, — сказала женщина.
И, взглянув в ее нестерпимо синие, потемневшие от гнева глаза, подпоручик поверил, что это не пустые слова.
И только сейчас он разглядел ее. Припав на колени, он, сжалась в комок, пытаясь руками прикрыть свою наготу. Даже и в такой позе угадывалась ее прекрасно сложенная сильная фигура. Но подпоручику, перевидавшему немало петербургских балеринок и умевшему с пристрастием разобрать достоинства и недостатки каждой женской фигуры, стыдно было смотреть так на эту синеглазую.
И, встретясь с ее взглядом, он ощутил какое‑то удивившее его самого смущение, почти робость.
— Принеси платье! — приказал подпоручик колченогому, который, оглушенный неожиданным ударом и напуганный столь же неожиданным появлением урядника, все еще стоял на коленях, опираясь о землю обеими руками, согнувшись и вобрав в плечи сухонькую голову.
Колченогий подобрался, как‑то по–заячьи оттолкнувшись сразу руками и ногами, вскочил и побежал к берегу пруда. Через минуту вернулся с одеждой в руках и подал ее подпоручику.
Подпоручик положил одежду к ногам женщины. Она поблагодарила его взглядом, и он снова почувствовал, как дрогнуло у него сердце.
— Отведи этих скотов в арестантскую! — приказал подпоручик Перфильичу.
Старый урядник стоял, переминаясь с ноги на ногу: и ослушаться приказа нельзя, и оставлять одного офицера строго заказано.
— Ну! — сдвинул брови подпоручик.
— Не трожь их, барин! — сказала женщина. — Не хочу, чтобы на меня зло копили.
Она все еще сидела у дерева, только заслонилась белой исподней рубахой.
Перфильич покосился на нее и усиленно закивал подпоручику.
— Будь по–твоему, — сказал подпоручик и резко повернулся к понурившимся парням. — А вы, сукины дети, смотрите мне! Кто хоть пальцем ее тронет, с вас взыщу! Из‑под земли достану!
— А ну, в казарму марш! — скомандовал Перфильич, торопясь разрядить обстановку.
— Благодарствуем, ваше благородие! — гаркнули повеселевшие казаки.
Но едва отошли на несколько шагов, чубатый сказал вполголоса с досадою:
— Загнали козулю барину!
Когда казаки, сопровождаемые старым урядником, скрылись в березняке, женщина быстро, одним движением, поднялась с земли и, высоко вскинув руки, проворно надела рубаху. На какой‑то миг мелькнуло розовато–белое тело, сильное и гибкое, длинные стройные ноги, кровоточащая ссадина па левом колене, и тут же все укрылось от его глаз белым полотном рубахи.