Хватит идти по чужому пути.
Неправильный выбор теперь слишком строго–Лучше чем сделать, лучше уйти.
Великие легенды блуждают по миру,
Забавляя лишь наших детей.
Сюда мы пришли для скорбного пира,
Испить чашу слез… за короля всех людей.
Катя не то спала, не то мечтала. Сладкая дремота блуждала по телу, пробирая дрожью до самых косточек. Но она слышала этот голос! Она его запомнит.
Свое удивление орфей скрыть и не пытался, а песню свою быстро закончил. Наступила тишина. Только музыка ветра, изредка позванивая, тихо говорила. Его открытые холодные голубые глаза прожигали Катю насквозь. То, что орфей был сыном русалки и эльфа, она уже знала, но ей показалось, что он являлся к тому же и правнуком медузы Горгоны. Катя не могла пошевелиться, и боясь, в конец остолбенеть, опустила взгляд.
— Здравствуй, – тихо произнес орфей.
Катя лишь кивнула.
– Посмотри на меня.
Девушка пересилила себя и чтобы не подумали, что ей страшно посмотрела орфею прямо в глаза. Тот улыбался и молчал.
– Что? – не выдержала Катя
– Я рад, – коротко ответил орфей.
– Я тоже рада, что не валяюсь среди всех. А вы от чего?
– А ты не догадываешься?
Катя усмехнулась. – Вообще–то имею, некоторое представление.
Орфей спустился с пригорка и приблизился к девушке. – Твое имя Катриэль. Ты Первый Хранитель.
– И я об этом, – со вздохом произнесла Катя. – А вы откуда знаете? Ведь я, как мне кажется, выгляжу как простая девчонка. У меня нет ни каких сверх способностей или волшебных родителей, – возмутилась она и подняла челку. – У меня даже шрама на лбу нет.
– Избегаешь какой–либо ответственности?
Катя пожала плечами. – Ничего я не избегаю.
– Каждый Дар проклятьем обернуться может. Это правда. За любую силу придется заплатить. Таков первозданный закон. Каждый Хранитель Реликвий захочет разорвать цепь связывающую их. Возжелает освобождения от предрешенных оков. Не стыдись и ты этого. Но чтобы разорвать эту цепь, нужно убить одного из хранителей. Ты захочешь это сделать?
Катя всплеснула руками. – Надеюсь что нет…
– Единственное в чем у нас есть выбор, это как распорядится тем даром, что нам дается.
– Меня это совсем не радует. Я даже не знаю, что это за дар, да и реликвии у меня нет, что бы это проверить. И вообще, навряд ли мне стоит поднимать эту тему, разговаривая с незнакомцами.
Орфей задумался.
– Трудно судить о наших возможностях, пока мы ими не воспользуемся. Правда? То, что ты хранитель главной реликвии, я знаю наверняка, но то, что она в себе таит и мне не ведомо.
– Так вроде все в строжайшей тайне держится. – Катя подозрительно прищурила глаза.
– Просто я долгие годы, кое–что хранил для тебя.
Катя вдруг вспомнила рассказ о том, что гонцы под видом бродячих музыкантов отправились на поиски хранителей, что бы передать им священные реликвии.
– В связи с выпавшей мне долей, к счастью моему и к моему разочарованию, никто не мог насладиться моим пением. Такова плата за мой дар. Но как–то, очень давно, я взмолился нашему владыке и склонил гордую голову перед королем. Государь великодушен. Он позволил мне быть услышанным. Но это могло случиться лишь однажды.
Катя оглядела спящих: на их лицах играла блаженная улыбка, а снились им, наверняка, исключительно цветные сны.
– Я слышала, как вы поете, – гордо произнесла девушка.
Орфей довольно улыбнулся. – Король выполнил свое обещание. Теперь выполню и я свое.
Тонкая бледная рука с длинными словно палочки дирижера пальцами, потянулась к гибкой шее, и через прозрачную ливрею вытянула серебряную цепочку. На ней сверкало кольцо. Орфей аккуратно, словно самое дорогое что есть в его жизни, положил кольцо на ладонь и протянул его Катерине.
– Каждому из нас не выпадет той ноши, которую мы не сможем унести. Если ты смогла что–либо поднять, то это для тебя…
Словно магнитом тянуло хранителя к кольцу, ибо имена их звучали одинаково.
Орфей мелодично продолжал– Но конечно, на любом пути мы устаем, особенно если он не близок… Но помощь будет приходить именно в такие моменты… в моменты, когда захочешь отступить… остановится или вернуться обратно…все остальное время, в наших силах… действовать самостоятельно…
– Эй! Лежебока! Вставааай!
Катя открыла глаза. Над ней стоял рыжий книгочей и весело улыбался.
– Ты чего орешь?
– Просто ты спала дольше остальных.
Катерина приподнялась и огляделась: раннее утро; в лучах восходящего солнца просыпались люди; сказка, что ещё ночью гостила на этой поляне, уступила место заметной грусти.
– А где орфей? – удивилась Катя.
Книгочей пожал плечами. – Не знаю.
– А он вообще был?
Марк опять пожал плечами. – У меня противоречивые ощущения. Но мне снился сон… или это был не сон? Он пел песню, о дружбе.
– Он пел песню о любви, – вмешалась Ольга, собирая в ершистый ком полосатое одеяло. – Я тоже его слышала. И он был похож на Орландо Блума. И это был не сон.
– И я его слышал, – запищал Фобос. – Он пел о наваристой похлебке. Так что брешут, все те, кто говорит, что Лаудату нельзя услышать. Вон, каждого на этой поляне спроси и каждый его слышал. Ох, зря бранил своего прадеда Феактиста… слышал и он орфея все–таки.
Часовщик Вира, сгружавший собранные вещи на сильную спину болтливого кентавра весело засмеялся.
– Голос орфея, как колыбель. Всем кто уснул грезилась его песнь. Говорят услышать наяву его пение суждено лишь одному человеку.
Катя довольно вытянула шею, искренне предполагая, что именно ей.
– Кому же?
– Хм, – Феарольф задумался. – Я не обо всем знаю. Разговоров по этому поводу никто никогда не вел. Знаю лишь одно, однажды любому должно повезти. И Лаудату не исключение. Великий дар, никогда не бывает проклятьем. Испытанием да, но никак не проклятьем.
Катя бодро поднялась и подозрительно огляделась, пытаясь вычислить, что было наяву, а что приснилось. – Ясно, потому что мне он тоже пел… и мне казалось, что это было наяву.
— Мне тоже так казалось, – Марк широко улыбнулся и весело задергал бровями.
– И мне! – поддержала книгочея блондинка.
Катерина лишь пожала плечами.
– Он мне даже подарил кое–что, – прошептала Ольга и полезла в сумочку, которую после инцидента в торговом центре, больше не выпускала из рук. – Золотую расческу. Где же она?
– Эй–эй, – возразил Марк и запустил руки в карманы. – Мне он, между прочим подарил золотую лупу.
После тщетных попыток отыскать подарки орфея блондинка и книгочей расстроено смолкли. Песнь, услышанная ими всего лишь пригрезилась ребятам, выдавая желаемое за действительное.
– Куда она делась? – удивилась Ольга.
– Боюсь, и не было ее вовсе, – разочаровался Марк. – Как и моей золотой лупы.
Феарольф постучал книгочея по плечу.
– Ребят, давайте поспешим вернуться. Если Горвин не застанет свою внучку в безопасности, боюсь каждый из нас, получит по шее.
– Это точно, – усмехнулась Катя и ради интереса пропихнула пальцы в узкие карманы потертых джинс. Что–то гладкое и круглое оказалось на дне тряпичного тайника.
— «Кольцо»? – напугалась она.
Еще мгновение и цепкие пальцы вытащили бы холодный метал, но полюбившийся ей рыжий парень, разочарованно выдернув руку из своего кармана, имел неосторожность выкинуть ярко–желтый шейный платок на черную землю.
– Марк? – шепнула Катя и поспешила поднять охристый предмет, выдающий принадлежность ее друга к ненавистному здесь магистериуму.
Книгочей обернулся и неловко посеменил к красноволосой девушки.
– Служитель магистериума! – раскатом грома пронеслось по поляне. – Держите ее!
Коренастые бородачи с тяжелыми секирами в руках быстро обступили первого хранителя.
– Что? – оглядевшись, удивилась Катя. – Я не…
– Служитель магистериума! Шпион! Держите ее.
Все магические существа, что были на поляне, в считанные секунды оказались рядом с Катериной, направив на бедняжку свое оружие и отрезав первого хранителя от ее друзей.