На площади были оба: и Кабош, и Кошон – зачинщики бунта, они подначивали толпу, осаждавшую королевский дворец. Кабош-Башка стоял у ворот, отодвинув в сторону стражников, которых разоружили и связали мальчики-мясники в кожаных передниках с бурыми пятнами крови, и отдавал приказы таранщикам. Ландри, держась поближе к домам, тащил Катрин за руку, отыскивая защищенное от стрел и удобное для наблюдения место.
Над волнующимся морем голов Катрин видела широкоплечую атлетическую фигуру вожака Кабоша, на нем были цвета бургундского дома: зеленый плащ с белым андреевским крестом; по его искаженному яростью багровому лицу катился пот. Он размахивал белым знаменем – эмблемой Парижа – и орал:
– Наддай! Еще наддай! Разорим гнездо стервятников! В бога и в душу! Наддай! Уже трещит!
Ворота в самом деле трещали, обещая скоро сдаться. Таранщики сильно потеснили толпу, готовя себе разбег для решительного удара. Ландри едва успел затащить Катрин под арку часовни, иначе подавшаяся назад толпа раздавила бы ее. Катрин покорно ему подчинилась, не в силах оторвать глаз от Кабоша-живодера, изрыгавшего свои команды с такой яростью, что их невозможно было понять. Резким движением он рванул на себе камзол, обнажив мощную грудь, покрытую рыжей шерстью, засучил рукава и с силой воткнул древко знамени в землю, приготовившись тоже взяться за таран.
– Вперед! – ревел Кабош. – За мной! Святой Иаков нам в помощь!
– Да здравствует святой Иаков и цех мясников! – подхватил Ландри, воодушевленный его энтузиазмом.
Катрин сердито посмотрела на Ландри:
– Не смей кричать: «Да здравствует Кабош!» – иначе я уйду.
– Почему? – искренне изумился Ландри. – Он великий человек!
– Нет, он скотина! Мой отец терпеть его не может, и сестра Лоиза, к которой он сватался, тоже! А я его боюсь! Он страшный урод!
– Урод? – Глаза Ландри удивленно расширились. – При чем тут урод? Чтобы стать великим, красавцем быть необязательно! Я нахожу, что Кабош великолепен!
Девчонка в ярости топнула ногой.
– А я не нахожу! И если бы ты видел, как он вчера орал и угрожал папе, ты тоже не нашел бы никакого великолепия!
– Угрожал мэтру Легуа? Но почему?
Ландри невольно понизил голос, хотя никто не обращал на них внимания и шум стоял такой, что в двух шагах ничего не было слышно. Катрин тоже заговорила шепотом и рассказала, что вчера, почти что в полночь, к ним пришел Кабош вместе с Пьером Кошоном и кузеном Гийомом Легуа, богатым мясником с улицы Анфер.
Переступая порог золотых дел мастера, три вожака парижского бунта имели твердое намерение привлечь его на свою сторону. Сотник городского ополчения, он пользовался большим авторитетом в городе, и к его мнению прислушивались. Может быть, оттого, что слыл он человеком спокойным, миролюбивым и как огня боялся любого насилия. Его воротило от одного вида крови, хотя был он человеком неподдельного мужества и отваги.
Из-за этой своей природной особенности Гоше, сын преуспевающего мясника, оставил свой цех, оставил отцовский дом и поступил в ученики к мэтру Андре д'Эперону, знаменитому ювелиру. Гордое семейство Легуа не понимало таких телячьих нежностей и навсегда вычеркнуло из своих рядов отступника.
Мало-помалу, благодаря таланту Гоше, в дом на мосту Менял пришел достаток. Оклады для Евангелия, серебряные блюда, эфесы шпаг, рукояти кинжалов, солонки и ковчежцы все чаще заказывались в его скромной мастерской людьми, все более знатными. По правде сказать, имя Гоше Легуа немало значило на парижской площади, и бунтовщики считали для себя важным заручиться его поддержкой.
Но натолкнулись на твердый и решительный отказ. Без громких слов Гоше заявил, что останется верным королю и парижскому прево, которым был сейчас Андре д'Эперон.
– Его Величество король и мессир прево сделали меня сотником, и я не поведу своих солдат на штурм дворца моего сеньора.
– Твой сеньор – сумасшедший, окружают его предатели! – взорвался Гийом Легуа, кузен-мясник. – Настоящий король – герцог Бургундский. В нем наше спасение!
Гоше не дрогнул перед покрасневшим от гнева грозным великаном мясником.