На опушке леса возле штаба она приземлилась, а через час Васильку уже сделали операцию, и доктор сказал: «Ничего опасного. Будет жить!»
Катя хотела по радио сообщить об этом Лене Бурмистровой, но партизанский командир передал лётчице радиограмму:
«Довольны вашей работой. На обратном пути сделайте посадку в районе Малиновки, захватите важный груз».
Подпись командира полка.
Опасно было лететь на рассвете в то же место, где её только что подбили, но приказ есть приказ. К тому же Катя была рада снова встретить Лену Бурмистрову и рассказать ей о самочувствии Василька, о том, как проходила операция и как доктор сказал: «Ничего опасного. Будет жить!»
В полёте она думала: «Что за важный груз ожидает меня у партизан?.. Почему раньше ничего не сказала о нём Лена Бурмистрова?»
Кате было хорошо и весело. Тревога за Василька свалилась точно камень с плеч. Он поправится, он будет жить. И задание она своё выполнила. И как будто не было бессонных ночей, не чувствует она усталости…
Но что это впереди полыхает розовым пожаром? Небо сделалось далёким и синим!..
Догадалась Катя: да ведь это же солнце всходит. И песня замерла у нее на устах. Чёрной змеёй заворошилась в сердце тревога. Если ночью фашисты встретили самолёт таким огнём, то что же её ожидает теперь?..
Катя накренила самолёт, стала, как с горки, валиться вниз. Засвистел ветер под ударами пропеллера, задрожали, запели на все голоса крылья. Скорее бы к лесу-там, над верхушками деревьев, безопаснее. Там не заметят её немецкие зенитчики.
Катя летит над лесом, летит так низко, что крыльями едва не задевает верхушек деревьев. Фашистские артиллеристы слышат рокот пропеллера, но самолёта не видят. Бьют из своих пушек наобум, палят во все стороны. Катя видит, как высоко в небе рвутся зенитные снаряды, и смеётся над фашистами: «Вот дурни, не видят, что я у них перед носом лечу». И только перед тем, как ей надо было Дон перелететь, страшновато стало лётчице, сердце её захолонуло. Но мужество не покинуло девушку. Ещё крепче сжала ручку управления Катюша. И газу прибавила. Как метеор, перелетела открытое место над рекой, снова затерялась в кроне деревьев. Оглянулась назад, видит, в том месте, где она только что летела, воздух кипит белыми разрывами. Опаздывают немцы со стрельбой, никак не поспеют за Катей.
На посадочной площадке Катю ждали партизаны. Знаками показали: не выключай мотор, не выходи из кабины. Лена поднялась на крыло, обняла Катюшу, сказала:
- Торопись!..
Сунули в заднюю кабину какой-то мешок, привязали его к сиденью и махнули рукой: «Трогай!»
Домой Катя летела по новому курсу. Но и здесь её подстерегали зенитки. Как только миновала она лес и вырвалась на простор, так и попала под прицелы вражеских наводчиков. Ударили они во все стволы -с одного берега, с другого, из-за леса, из-за деревьев… Словно град, полетели со всех сторон осколки! А Катя и тут нашлась: прижалась она к воде и летит над Доном, точно это и не самолёт, а быстроходный катер с пропеллером. Немецкие артиллеристы никак не могут стволы так низко опустить, чтобы краснозвёздную машину достать: лупят по верху, а в цель не попадают. Снова смеётся Катя над фашистами, очень задорно ей зенитчиков дурачить.
Летела она над Доном и увидела впереди переправу. Смекнула, что справа и слева от переправы могут у противника пулемёты зенитные стоять, а от них не спрячешься, они и по низу могут бить.
И стала подниматься вверх наша Катя. А тут, наверху, снаряды один за другим разорвались, увидели, значит, её наводчики, вдогонку огонь открыли. То справа ударят, то слева, а Катя летит. Страшновато ей, конечно, под огнём лететь, но выдержки она не теряет. И вправо самолёт увернёт, и влево, но снаряды ближе, ближе… Слышит Катя, что-то в бок её толкнуло и дышать стало трудно, однако, с курса не сошла, продолжала лететь. Скоро разрывы от неё поотстали, переправа осталась далеко позади, но боль не проходила. Что-то пекло в боку, словно горячий железный лист к телу приложили. Под меховой курткой мокро стало. Липко и мокро… Поняла Катя: кровь! И тогда она крепко сжала ручку управления, сказала себе: лететь, лететь!
Не помнила Катя, как пересекла линию фронта, как вначале один лесной массив проплыл внизу зелёным озером, затем второй… Серебряной змейкой в правой стороне мелькнула железная дорога.