Я хотела так много сказать ему, но не смогла из-за боли. Потом в квартире появилась крупная женщина. В ее руках был шприц Жане с раствором фурацилина и тазик. Орудуя ложкой и промывая мои миндалины дезинфицирующим раствором, он был просто великолепен. Потом он вколол мне антибиотик в одно место чуть ниже спины. Я не сопротивлялась. Дал выпить ибупрофен. Уложил в кровать и сел рядом. Он растирал мои руки, периодически щупал лоб. Был заботливый и милый. Мне было так спокойно под его теплым отеческим взглядом. Я уплыла в сон.
Проснулась я утром от голоса моей мамы.
— Так, я не поняла, почему она заболела? — громко возмущалась она.
— Людмила Михайловна, я не знаю, почему она заболела. Я вчера сделал все, чтобы она быстрей выздоровела. Утром я уже ввел ей антибиотик. Ваша задача обеспечить ей уход и все. Я заеду в обед. Напишите мне список того, что надо купить. Я пришлю водителя через час. Он привезет продукты.
— Это ваша квартира? — не унималась моя мама.
— Нет, я снял квартиру. Есть обстоятельства, по которым пока Катя не может жить у меня.
— Жена и взрослые дети?
— Нет, я не женат. Вас не устраивает квартира?
— Меня не устраиваете вы. Вы свой паспорт давно открывали? Ей еще нет и тридцати, что вы делаете? Чем соблазнили ее? Что вы можете ей дать, кроме своей подагры? Она для вас очередная игрушка?
— Уважаемая Людмила Михайловна, о наших отношениях с Катей, я буду говорить только с Катей. Я вызвал вас сюда не как инквизитора, а как мать. Я вынужден идти на работу, а ей нужен уход. Вы можете ей обеспечить уход?
— Она моя дочь, конечно.
— Тогда возьмите тетрадку и ручку и напишите, что нужно купить.
Судя по наступившей тишине, мама сдалась. Я проспала еще несколько часов. Температуры не было, но я чувствовала себя разбитой. Я накинула пушистый халат поверх шелковой ночнушки, которую, как я помню, я сама не надевала и вышла на кухню. Там была мама.
— Проснулась, Катя? — участливо спросила она.
— Да, — прохрипела я. — Мама, Александр Валерьевич давно ушел?
— И больше тебя ничего не волнует?
— Он вернется?
— Сказал, в обед заскочит. Катя, Катя. Я бульон варю куриный из домашней курицы. Ее какая-то Маша занесла и лапшу, сказала, сама катала на чистых яйцах. Ты Машу знаешь?
— Нет, мама мне говорить больно. Значит, в обед придет?
— Катя, ты сошла с ума. Ему почти шестьдесят.
— Он же тебе понравился.
— Не для тебя. Катя, я искренне думала, что ты привела его познакомить со мной. Для меня он был бы неплохой партией, но ты молодая женщина, чем он взял тебя? Что в нем такого, что ты готова выгнать родную мать из дому, чтобы переспать с ним?
Я была не в силах объясняться и только рукой показала, что продолжать дискуссию бессмысленно. Выпив чаю с малиной, я снова погрузилась в сон.
Часть 12
Сегодня у меня очень ответственный вечер. Сказать, что я волнуюсь, это ничего не сказать. Сегодня мне предстоит встреча с Любой. Наверно, гос. экзамены были легче. Я даже так не волновалась, когда защищала диссертацию. Я сегодня увижу ее — его единственную дочь. Саша, то есть Александр Валерьевич, много рассказывал о ней. Я знала, что девочка выросла без матери, что единственной женщиной, которой она доверяла, была ее няня — Маша. Я знала, насколько ей важен отец, и представляла, какую ревность я могу вызвать. Хотя она была информирована о моем существовании. Саша рассказывал ей обо мне. Но ведь целый год не знакомил. Я хотела купить ей подарок, но даже не представляла — что. Она любила читать. Но Саша рассказывал, что у них в доме огромная библиотека, Люба читает книги в подлиннике, на языке автора. Книги отпали. Куклу? Да, наверно, простому ребенку можно подарить и куклу, но Люба — не простой ребенок. Ее психологический и интеллектуальный возраст намного опережает фактический. Кукла уже неуместна. Дарить украшения незнакомой девочке — глупо. К тому же я не знаю, что она любит.
Время неумолимо приближалось к пяти. Все, сейчас он за мной зайдет, и мы отправимся знакомиться с его дочерью. Он пришел с тортом. Так просто.
— Готова, Катя?
— Да, почти.
— Нервничаешь?
— Безумно. Саша, думаешь, ничего? — я покрутилась перед ним, демонстрируя платье.
— Еще немного, и я его сниму. Имей совесть.
— Я просто хочу ей понравиться.
— Иначе быть не может. Катенька, ты нравишься мне, а у нас с Любой вкусы совпадают.