— Проехали, Рома. Дело твое. Просто ты мне в определенном смысле дорог. Вот я и беспокоюсь.
— Как отдохнули? — уже миролюбиво спросил он.
— Нормально, мы с Сашенькой и Любой его еле как в строй вернули.
— Да! Ему скоро восемьдесят.
— Нет. Не скоро. У нас еще года четыре есть.
Я не знала тогда, что предрекала свою судьбу. Да и никто не знал.
Оперировать я начала только со следующего дня.
Следующие несколько месяцев были просто буднями — с беготней, родами, обходами, операциями. Все как всегда. Рома был влюблен или сильно увлечен. Объект его желаний я не трогала. Пусть ее сам воспитывает.
Звонок внутреннего телефона оторвал меня вечного ежеквартального отчета. В трубке раздавался баритон моего мужчины.
— Катя, срочно ко мне. В одежде, в уличной одежде.
— Тебе плохо?
— Мне хорошо, но сейчас будет плохо нам обоим. Нас вызывают к директору школы. Наш сын что-то там натворил.
К школе мы подъехали на служебной машине. Всю дорогу Саша рассказывал, что к Любе в школу он практически не ходил, ну, так, два раза в год. А тут думал, что все нормально. Сын умный, развитый, языки схватывает на раз. Математика супер, и все ворчал, что дело, наверно, в учителях, что они недопонимают мальчика.
Кабинет директора находился на втором этаже. Пришлось остановиться на полпути, Александр Валерьевич принял сердечный препарат. Постояли немного. Он взял себя в руки, и мы вошли в кабинет.
— Вы вызывали нас по поводу Замятина Саши, — не представившись, произнес мой мужчина.
— Я вызывала родителей, а не дедушку, присаживайтесь.
Мы сели.
— Я мама Саши. Что случилось?
— Поведение! Совершенно невыносимое поведение. Он учит учителей, он хамит, прогуливает уроки, не общается с коллективом, не пытается влиться в общество и стать его частью. Давеча заявил: «Я не хочу быть, как все!». Как вам это нравится?
Мы с Александром Валерьевичем переглянулись. В его глазах я увидела гордость за сына. А директриса продолжила:
— Вот давайте пройдем по кабинетам и поговорим с учителями.
— Нет. Давайте вызовем недовольных учителей сюда, да и Сашу тоже, и тут решим все вопросы, — металлическим голосом распорядился мой муж. И она не ослушалась.
Ждать нам пришлось минут десять. Первым появился Саша.
— Мама! Папа!
— Простите, вы — папа?
— Да. Вы просили родителей, мы с Катенькой и пришли.
— Все ясно! — ее разочарованию не было предела. — Хорошо, будем беседовать с теми родителями, что есть. Так как вы относитесь к тому, что он не хочет равняться на коллектив?
— Положительно, если он старается обойти серую массу и выделиться умом, знаниями, порядочностью, честностью. Дальше, пожалуйста.
В кабинет вошла учительница в очках и узкой юбке.
— Я учитель биологии, и то, что он творит на моих уроках, выводит меня из себя. Он просто срывает уроки! Это возмутительно! Вчера принес картинки с изображением совокупления, ребенка в матке. Потом устроил лекцию соученикам. Я рассердилась и отобрала рисунки. Плакал, просил вернуть. Говорит, книга отца. Кстати, отец где?
— А вот перед вами, уважаемая Юлия Михайловна. Это и есть отец, — проговорила директриса.
Юлия Михайловна улыбнулась с долей сарказма.
— В принципе, все понятно, — ехидно проговорила она.
— Саша, — мой мужчина обратился к сыну, — какую книгу ты унес?
— Леонардо, анатомические репродукции. А она говорит, что это запрещенная литература. Там еще пропорции тела и этот… «Витрувианский человек».
— Я надеюсь, вы вернете книгу?
— Хорошо, только вам в руки. Да, и еще…
— Да, папа, и еще она утверждает, что пол ребенка зависит от питания матери. Получается, что моя мама голодала, поэтому я мальчик, а Любина жирела, потому она и родила девочку. Это она в подвале, когда умирала от ожирения.
— Господи, в каком подвале? Саша, у тебя то подвалы, то Франция, то Эйфелева башня, то Лувр, то друг у него доктор Ричард Хортон из Сиэтла, он с ним работать собирается. Я понимаю, что фантазия, но врать-то зачем?
— Папа, — совсем безразличным тоном (типа, как вы меня достали!) сказал сын, — объясни ей, что я не вру.
— Так что вы от нас хотите? — уже с раздражением спросил Александр Валерьевич.