— Саша, я могу что-то сделать?
— Нет, что вы можете… За пирожки спасибо. Пойду, скоро Люба подойдет.
Люба действительно подошла, рассказала о разговоре с министром. Но результата-то все не было.
Сегодня с утра после планерки в отделении появились несколько посторонних человек. Я возмутилась, вот только лишней инфекции мне не хватало. Но выяснилось, что трогать их нельзя, они опрос какой-то проводят. Я вникать не стала. После обхода пошла на плановое кесарево. Затем в реанимацию, потом в консультативное отделение. Когда вернулась к себе, то увидела женщину, которая поджидала меня у кабинета.
— Екатерина Семеновна? — раздраженно спросила она.
— Да, я, а что?
— Да я вас уже полчаса жду.
— И?
— Мне надо вас интервьюировать.
— А мне не надо. У меня ваше интервьюирование не входит в служебные обязанности. И являться по вашему первому требованию я вовсе не обязана. Так что я займусь, пожалуй, своей работой.
— Я из министерства, между прочим.
— А я людей лечу. И мне все равно, откуда вы. Вам нужно, так созвонитесь, договоритесь о встрече, и я уделю вам время, если у меня не будет других, более важных дел.
— Вы думаете, ваш покойный муж сохранит за вами работу при новом руководстве? Его нет, и защиты у вас нет, а от меня сейчас зависит ваша судьба. Вы же откровенно хамите.
Я просто взбесилась.
— Если вы сейчас же не покинете мое отделение, я вызову охрану.
На горизонте показался Рома. Вернее, не на горизонте, а на выходе из пятой палаты. Увидев меня с этой дамой, он поспешил к нам.
— Екатерина Семеновна, простите, — начал он официально, но сбился и перешел на обычное обращение. — Я понимаю, что тебе неприятно, Катя, но они проводят опрос и ответить в наших с тобой интересах. Может, уже министерство примет решение, мы ведь тоже ждем этого решения. Катя, часть этого института принадлежит твоему сыну, наследнику своего отца. Твоего мужа, Катя. Ты должна. Попытайся, соберись. — У меня просто подкашивались ноги, на глаза навернулись слезы и вся моя напускная броня пропала и осталась лишь больная кровоточащая душа. А Рома продолжал, уже обращаясь к этой женщине: — А вы попробуйте быть корректной. Поймите, насколько ей тяжело…
И женщина стала женщиной, а не фурией, которая находилась возле моего кабинета и ждала меня, чтобы съесть.
Мы прошли в комнату и расположились на диване. Рома налил чай, поставил конфеты. Мы говорили ни о чем, просто про жизнь. Она видела моего мужа в министерстве, даже не говорила с ним, и никак себе и представить не могла, что у него, то есть у нас с ним, четырнадцатилетний сын. У нее тоже сын, двадцати пяти лет. Ее глаза потеплели и засияли гордостью за сына. Она, как мать, могла говорить о нем хоть часами. Я ее слушала и понимала, что у нас с ней общего гораздо больше, чем разногласий. А она рассказывала, что у нее внук должен родиться. Сноха беременная. Рома тут же сообщил, что лучше меня никто роды не принимает. Даже его жена уже двоих у меня родила. Так, постепенно, мы перешли на тему малышни. И я с упоением стала рассказывать про внука и внучку. Про то, какая Мариша у нас красавица, а Валерочка умница и весельчак. Про то, как он на фортепьяно играет, я вот не играю совсем, но слух у меня хороший и я слышу, что у него талант.
— Екатерина Семеновна, внуки откуда? У вас же сын маленький! — она не могла скрыть своего удивления.
— Так у меня еще дочь, пусть его дочь, но внуки-то родные, да и Любу я люблю больше жизни.
— Любу? И вы не ревнуете, что контрольный пакет он оставил своей дочери, а не вашему сыну?
— Ревную? С чего? Я горжусь ею! И больше всего желаю, чтобы директором был ее муж — профессор Борисов. Я и его знаю с шестнадцати лет, он санитаром у нас работал, и как мой муж его любил, тоже знаю. Он его готовил себе на смену и директором хотел видеть именно его, и никого другого. Так почему я должна думать по-другому?
— А характер? Я слышала, что у него очень сложный характер.
— А вы видели первого руководителя — простого, как три копейки? Так ведь и цена ему тоже будет грош.
— У меня к вам, Екатерина Семеновна, остался только один вопрос. Сноху мою вести будете?
— Да без проблем.
Я дала ей визитку, попросив, чтобы заранее позвонили и договорились о времени. Она поблагодарила меня и ушла.