— Да, с ночи, но я нормально. Роды у нее приму.
— Хорошо, жду вас с отчетом по родильному, минут через десять. А вы, мужчина, можете с женой остаться, пока ее в родблок не возьмут. Отдельная палата будет после родов и после оплаты.
— Деньги, деньги! — возмущался он. — А люди-то где? И какой я ей муж? Дочка она моя, дочка! На всех я управу найду…
Но я уже не слушала, закрывая двери своего кабинета.
Через несколько минут в мой кабинет влетел сияющий Рома. Он был безумно счастлив, что я вернулась. Оказывается, он боялся, что я могу остаться там с сыном. Ему почему-то казалось это логичным, в отличие от меня. За время моего отпуска он устал, просто безумно устал. Борисов его не щадил и требовал работу зава по полной, женщины рожали регулярно, и у Ромы, понятно, все с патологией, а он дежурил, пытаясь заработать каждый лишний рубль, то есть дежурил часто. К тому же его Ирочка ждала третьего ребенка, и он очень надеялся, что мальчика. Подрастающие девочки все время в чем-то нуждались и все время что-то хотели. А Рома отказать не мог. Вот и сейчас он выглядел совершенно уставшим и еле стоял на ногах, но изображал передо мной бодрого и активного врача.
— Роман Владимирович, что было ночью?
— Кесарево, три кесарева, прямо напасть какая-то. А Лиля Михайловна порезала руку и оперировать не могла.
— Понятно. Идите и отдыхайте.
— Не могу, у меня Орлова с двойней. Начали стимулировать, и отец там скандальный — полковник.
— Ром, кофе попей.
— Не лезет, у меня впечатление, что я писаю чистым кофе с сахаром.
— Иди приляг, я здесь. Если что.
Рома вышел, а у меня понеслось: обход, роды, консультации, операция кисты яичника, в общем, набор. Глазом не моргнула, уже обед закончился. Просмотрела истории, отчет за прошлый месяц и рабочий день почти закончился. Вот так можно жить — тосковать некогда. Еще впереди вечер вдвоем с мамой, а потом завтра, и снова работа — пронеслись мысли в голове. Вот научиться бы еще отключать эту голову, чтобы не накручивала мысли всякие. Надо привыкать, надо смириться, надо не думать о нем каждую минуту. Я же сама не хотела, чтобы мама каждый мой шаг контролировала, даже замуж выскочила от контроля подальше. Почему же при том, что все понимаю, и человек я вроде адекватный, но справиться с собой и своим беспокойством не могу? Надо увидеть Любу. Вот поговорю с моей девочкой и станет легче. Мне всегда легче рядом с ней. Наверно, потому, что она часть ЕГО, и часть моего сына. И как он там один? Без меня! Кушал ли? Господи, опять я не о том думаю.
— Екатерина Семеновна, ваша помощь нужна, — в дверях моего кабинета показалась голова старшей акушерки, Аллочки.
— Что у вас?
— Орлова одного родила, а второй повернулся и встал поперек. А Романа Владимировича разбудить невозможно.
— Иду.
«Хорошо, что домой уйти не успела», — думалось мне.
Помылась, наркоз дали внутривенный, детская реанимация в родовой уже. И все смотрят на меня.
— Екатерина Семеновна, он в родах повернулся, первый родился правильно, головкой, правда, гоняла она его туда-сюда долго, но все в порядке было. Закричал сразу, девять по шкале Апгар. А как тот родился, этот повернулся и встал поперек. Может, кесарить?
— При полном раскрытии? Зачем? Сейчас родим!
Я ввела руку в полость матки, вскрыла плодный пузырь. Как назло, петля пуповины выпала из полости матки. Я старалась ее не пережать. Нашла ножку. Убедилась, что это ножка, прогладив пяточку и пощупав пальчики, а дальше все как в учебнике, потянула за ножку, второй рукой отводя головку ко дну матки. А потом вытащила мальчика. Перерезала пуповину. Самой лучшей наградой был его крик. Хотя сотрудники аплодировали. Вышла в предродовую, прямо на папашу-полковника.
— У вас два внука, поздравляю. Сейчас посидите около дочери, она от наркоза отходить будет.
Говорила я ему, стягивая халат, весь залитый кровью, а он смотрел на меня ничего не понимающим перепуганным взглядом. В предродовой показался заспанный Рома.
— Катя, я…
— Все, родили уже. Завтра у тебя отгул. Выспись, пожалуйста.
— А почему ты?
— Небольшое осложнение — поперечное положение второго плода. Но все, Рома. Уже все.
Мы с ним прошли в мой кабинет. Он обещал выспаться.
Все, пора домой.
Дома меня встречала мама с борщом и Сашенькиными любимыми пирожками. Я ела и всхлипывала. Неужели так будет всегда? Неужели никогда не отпустит? Новый поток слез был прерван звонком в дверь. Я открыла. Передо мной стоял Валерка, держащий за руку Маринку.