— Да простила давно, какой-никакой, а не чужой он мне. Сама как? Как потянешь все?
— Как обычно, взвалю на плечи и понесу. Да нормально все, я тоже девочку хочу. Но уж кто получится. Ой, объявление в газете прочитала «Определяю пол ребенка с точностью до пятидесяти процентов». Вот веселилась, и на такое ведь клюют и идут и деньги платят, а обмана вроде и нет, все честно и проценты тоже.
У меня отлегло.
— Люб, дети как?
— Нормально, так проблемы по мелочам, а в целом хорошо. Тетя Катя, у вас-то что? Дома порядок? Про Сашеньку я все знаю.
— Да, дома нормально. А вот про сына все думаю: неужели не вернется он? И видеть буду вот так, раз в год?
— Он тоже будет приезжать иногда. Тетя Катя, я думала над такой ситуацией. Моим Валерке, да Сереже уже по пятнадцать. Они уже думают, как жить будут. И я им тоже предлагала уехать. Сережа отказался сразу, его здесь многое держит, я не говорю про нас с Сашей, но тут его мать и Марина моя. А Валера рассматривает такой вариант.
— Валера не уедет, не думай даже, Любонька. У Валеры характер другой. Хотя вы все упертые, аж жуть.
Я хотела еще сказать, но в дверь постучал и вошел Борисов.
— Екатерина Семеновна, я не хотел вас обидеть, и понимаю, что вы за нас же и беспокоитесь. А кому еще беспокоиться? У нас, кроме вас и Саши, родственников нет. Просто вспылил, устал я. Еще Федор пришел, типа как я могу, она нужна на работе. В его планы ее беременность не входит. Вот и вспылил, простите!
Он глянул на меня своими синими глазами, и я растаяла. Какой же он все-таки…
— Саша, чай налить?
— А что чай?! Пирожков-то нет.
— Есть, с мясом, как ты любишь. Я пекла вчера.
Нет, все-таки люди не меняются, взрослеют, конечно, но в целом он остался таким, как и был, и Люба моя, какая была, такая и осталась, только выросли и перышки цвет поменяли, а души те же.
Часть 47
Я думала уехать к Сашеньке прямо с начала лета, и пробыть до осени. Но у меня ничего не получалось. Пока Люба не родит, я никуда не поеду. Поговорила с сыном по телефону, объяснила ситуацию. Конечно, он понял. Он всегда все понимал правильно, мой милый мальчик. Только совсем взрослый мальчик. Немного взгрустнулось, как все-таки жаль, что он так далеко…
— Катюша, выходной сегодня, у тебя какие планы? — Митя возник рядом со мной.
— Я вся в твоем распоряжении, — я прижалась к его груди.
— Может, за город?
— Нет, а вдруг Люба надумает рожать. Я не могу, я могу так, чтобы все время на связи.
— Хорошо, тогда ты пока дома, а я съезжу в часть, а потом, может, к Оле подъедем?
Я была не против. С Олей сложились теплые отношения, а детишек так я просто любила.
Так и порешили: он в часть, я на работу, потом он за мной заедет и мы вместе к Оле.
Но на работу стоит только попасть, как все остальные дела перестают существовать и жизнь останавливается, ограничиваясь родзалом и операционной. Как вы понимаете, только меня в воскресение на работе и ждали. Прям, как пришла, так и поступили самые сложные женщины, с которыми ни один врач не справится…
Шучу, конечно, но сначала было кесарево у женщины с эклампсией, а потом роды в тазовом.
Подходя к своему кабинету, я хотела только домой, только кушать и баиньки, но Митя меня уже ждал. Его надежды я рушить не собиралась, и, позвонив Любе, чтобы знала, где меня искать в случае чего, мы поехали к Оле.
Оля как-то засмущалась, открыв нам дверь, но внуки уже висели у деда на руках.
Мы прошли в комнату, там на диване сидела женщина, лет шестидесяти на вид. Митя расстроился, увидев ее, и с укором глянул на дочь.
— Катя, познакомься, это Клава, она вырастила Оленьку. Клава, а это моя жена — Катя.
Мне было неприятно. Сразу возникла целая куча всяких вопросов, но я лишь улыбнулась и сделала вид, что мне просто безумно приятно ее видеть.
Митя был молчалив и напряжен. Оля сникла, наше существование скрашивали лишь мальчишки.
Зато Клавдия щебетала и щебетала, вспоминала разные случаи из Олиного детства, рассказывала, в каких частях они жили, какой Митя был молодой…
Время тянулось нещадно, казалось, что этот вечер никогда не закончится.
— Где ты, Клава, остановилась в Москве? — спросил Митя.
— Да у сестры, помнишь Полину, так она уже лет десять в Москве, вот у нее.
— Далеко?
— Станция метро Выхино.
— Поехали, я провожу.
— А жена твоя?
— Катя? А Катя домой. Доберешься, Катюша?
Мне было очень неприятно, но, конечно, я сказала, что доберусь.