Все находились в приподнятом настроении, их путешествие подходило к концу и как уверял командир, на корабле они доберутся до Интиантии за считанные дни, отчего становилось капельку грустно, что их захватывающее приключение закончится, и они больше не встретятся, так по-простому за одним столом. Однако упадническому настроению в их компании поддалась не только Дана, Лион тоже ходил отстраненно, погруженный в свои мысли, он не сводил печального задумчивого взгляда с горизонта, прям как в те дни, когда они только отправились в поход, словно и не было всех этих дней и событий в которых им случилось поучаствовать вместе, но девушка догадывалась о причинах, вогнавших его в такое состояние. С того момента, как он вернулся с казни работорговцев, он все время пребывал в задумчивости, никого не посвящая в свои тяжелые мысли, а остальные словно понимая, что гнетет его, старались лишний раз его не тревожить, давая возможность пережить все те смерти, что тяжким грузом осели на его душу. Дане очень хотелось подбодрить его, но она каждый раз останавливалась, натыкаясь на воспоминание, когда он ясно дал понять, что жалости не примет ни от кого.
К вечеру, когда речники более-менее успокоились и все же решили отправиться в путь, все были уже немного на взводе, все кроме Лиона так и не прекратившего задумчиво буравить взглядом горизонт, хотя за столько часов, его уже должно было отпустить.
Спасшихся пленников работорговцев они также были вынуждены взять с собой, так как бросить их в том безлюдном месте, где произошло это эпическое сражение, было все равно, что оставить в запертых клетках на тонущем корабле. Поэтому их ждала вынужденная остановка в ближайшем городке. Как поняла Дана из рассказов моряков, вся площадь страны была иссечена множественными речками и речушками, впадающими в одну широкую реку, подобно многоголовой гидре, ощетинившейся бесчисленными головами.
На следующий день они причалили к более-менее крупному городу, не особо отличному от Туманной пристани, только здесь было менее людно и от воды не тянуло, тем отвратительным смрадом, что пропитал насквозь воды Пристани, да и люди здесь были более гостеприимны и общительны, не измученные нападениями работорговцев. Эти добрые люди с радостью согласились приютить беженцев, пообещав помочь им с возвратом в родные дома или обеспечением оных здесь.
Пока Габриель и РоРти занимались их временными пассажирами, Дана отметила, как Лион никому не сказавшись спустился на берег. Не долго сомневаясь она последовала за ним, но так чтоб не бросаться ему на глаза, хотя, как подозревала девушка, он её сейчас не заметил бы. Молодой человек отстраненно шагал по улице вдоль реки, не обращая внимания ни на людей, ни на лавки, от чего Дана сделала вывод, что он держит свой путь не в какое-то конкретное место, хотя он и шёл достаточно целеустремленно. Вскоре они покинули город, углубившись в лес. Пройдя ещё пару километров Лион остановился и прижавшись к стволу дерева лбом замер, его плечи подозрительно вздрагивали, словно он… плакал. Только сейчас Дане стало понятно, что Лион не собирался ничего замышлять или сбегать, а просто хотел побыть в одиночестве, подальше от чужих глаз, отчего ей стало так неловко, что стала свидетельницей его слабости и в то же время, она была рада, что увидела его таким, теперь точно уверенная, что принц не бесчувственный человек.
Парень между тем перестал подпирать головой дерево, глубоко вздохнув, он со всей силы ударил кулаком по стволу, затем ещё, и ещё раз. Он ударял до тех пор, пока не устал, а рука не покрылась неприятными кровоточащими ссадинами. Лион тяжело дышал, мокрая отросшая чёлка опустилась на глаза, грудь вздымалась, но сейчас он опять походил на привычного ей принца, выпустив пар, он вновь овладел собой и даже повеселел, снова став прежним. Обратный путь они проделали гораздо быстрее, успев вернуться к окончанию высадки спасенных и наворованного добра, освободившего бедное судно от приличного веса.