Туземцы тем временем поднялись с колен и окружив их почётным караулом направились вглубь леса. Как они находили дорогу в этих дебрях, девушка не знала, видимо опираясь на только им известные знаки, но как таковой дороги здесь не существовало.
Вскоре они вышли к некоторому подобию поселения, небольшие шалаши выглядывали средь кустов и мало чем напоминали комфортное жилье, но девушка не спорила. За последнее время они настолько устали от постоянной дороги, что даже шалаш ей начал казаться уютным домом. Однако их провожатые все не останавливались, ведя их вглубь поселения, как припомнила Дана для встречи с местным вождем.
Наконец отряд остановился возле самой большой на взгляд девушки хижины и воины расступились, пропуская гостей внутрь. Габриель как обычно шёл первым, за ним следовали братья и Лион, остальные окружили принца живым щитом, готовые отразить любое нападение. Каждый был на стороже и только принца казалось ничего не волновало.
Небольшое округлое помещение слабо освещалось несколькими факелами, дающими немного света, но позволяющего достаточно рассмотреть обстановку. Пол шалаша устилал пушистый ковер из шкур, небольшие подушки, вышитые бисером и костяными пуговицами, составляющие все убранство комнаты, занимали его центральную часть и сейчас не пустовали, занятые солидными седовласыми старцами и высоким коренастый мужчиной в необычного вида головном уборе, напоминающем привычную для них корону, но сильно извращенную, так как состояла она из зубов и когтей, как надеялась Дана, эти кости все же были костями животных. Но то, что украшало дальнюю стену комнаты, поразило девушку сильнее всего увиденного за этот день, даже так пугающий её мост уступал этому колоссу, лишь отдаленно напоминающему человека. Тут не требовалось никаких объяснений, чтоб понять, эта статуя изображала бога Гантов. "Это в каком надо было быть состоянии чтоб придумать такое чудище?" — задалась вопросом девушка, не сразу заметив, что они подошли к ожидающей их группе мужчин. Как отметила Дана Лион тоже не сводил глаз со стоящего поодаль чудовища, но на его лице застыло не почтение или страх, а какая-то едва заметная горечь, словно в этом чудище он нашел отражение какой-то древней давно застарелой, но не до конца зажившей боли.
А чудище действительно было невообразимое, его морда напоминала помесь волка и кабана, вытянутая по собачьи челюсть с двумя рядами огромных зубов, по бокам от которой торчали массивные бивни и уши подобно двум лепесткам цветка стояли торчком на макушке, а завершала этот отвратительный образ маска, отдаленно напоминающая ту, что украшала лицо Лиона. Само божество достигая ростом до потолка, упиралось в землю растопыренными, явно не принадлежащими: ни кабану, ни волку лапами, скорее напоминающий лапы какой-то ящерицы, прикреплённые к человеческому торсу, покрытому густой шерстью и раскинутыми в стороны мужскими руками.
— Рад приветствовать вас, уважаемый вождь и старейшины народа Гантов. — Уважительно начал свою речь Габриель, языка Гантов он не знал, но надеялся, что принц переведет, но Лион словно не слышал, не сводя внимательного взгляда с их божества. — Лион! — одернул парня мужчина и тот словно очнувшись, перевел задумчивый взгляд на командира. Наконец окончательно придя в себя он послушно перевёл речь друга, но все равно оставаясь таким же печально задумчивым.
Мужчины внимательно выслушали юношу, но совершенно не обратили внимания на командира, словно кроме стоящего перед ними принца их никто не интересовал. Вдруг вождь заговорил, обращаясь только к Лиону и в его словах отчетливо послышалось Трантон. На что Лион лишь отрицательно покачал головой, но старейшины не отставали.
— Лион, в чем дело? — наконец не выдержал Габриель и только тогда юноша повернулся к ним.
— Они считают, что я воплощение их бога Трантона в человеческом обличье, их легенды уверяют, что их Бог явится им в минуты нужды, которая у них наступила. Габриель я что похож на него? — и столько печали было в его голосе, что девушке стало жаль парня, действительно, не каждому будет по духу, когда его назовут воплощением такого красавца, а Лион видимо уже не в первый раз слышит в свой адрес подобные "комплименты".