— Ничего себе история, — покачал головой Габриель.
— Ваше высочество, вы уверены, что нам стоит туда идти? — подал голос Ким, с опаской поглядывая на туземцев, равнодушно взирающих на них и не мешающих их беседе.
— Да, Ким — Коротко ответил парень, не распространяясь по этому поводу. Вору ничего не осталось, как согласиться.
Между тем, все те-же девушки, что приносили еду, вновь вплыли в комнату, собрав грязную посуду они вышли прочь. Все кроме одной, замершей возле них.
— Нас приглашают, — сообщил Лион. Поэтому больше не тратя время проводницы, мужчины последовали за ней. Идти оказалось не далеко. Им постелили в соседнем шалаше. Кучки соломы, устилавшие пол, видимо должны были играть роль постелей, что принца совершенно не взволновало.
— Я спать! — сообщил он и повалился на одну из охапок соломы, блаженно прикрыв глаза. Остальных уговаривать не пришлось, последовав примеру юноши все погрузились в сон. Даже Дана в эту ночь совершенно не чувствовала колючих травинок, вымотанная усталостью и плотным ужином, она провалилась в сон без сновидений. Если бы не внезапно прорвавшаяся в её сладкий сон команда: "Подъем!" — Дана была не уверена, что смогла бы проснуться.
После не менее плотного чем ужин завтрака, они вновь собрались в шалаше вождя, но сейчас они были не одни. Казалось в шалаше был весь народ Гантов благоговейно расступившийся перед принцем. Указав спутникам на свободное место Лион в одиночестве прошествовал к ожидающим его старцам. Какой он был сейчас красивый. Уверенный, сильный, величественно спокойный — ничего в нем сейчас не напоминало о задумчиво печальном парне, представшем перед ними вчера, когда он только узнал, кем его воспринимают местные жители. Она не должна на него так смотреть, укорила себя девушка и обратила свое внимание на правителей Гантов.
Комната немного преобразилась, мебели в ней также не появилось, подушки и те исчезли, но возле статуи появилось две курильницы испускающие клубы какого-то, ароматического дыма, от которого щипало в носу. А возле самых ног Трантона стояли вожди держа чашу с водой, той самой в которой некогда лежало сердце их Бога.
Как только Лион приблизился к ожидающим его туземцам, они затянули заунывную песню, на вкус девушки больше напоминающей скулеж собаки и хрюканье кабана, хотя возможно так оно и было, ведь их бог вобрал в себя сущность обоих животных. После нескольких минут пения, один из мужчин пустился в необычный пляс, крутясь возле молодого человека и на каждой заунывной ноте окропляя того водой. Танцор все ускорялся пока вдруг не замер вместе с пением, оборвавшимся на самой высокой ноте. По залу пронесся лёгкий шепоток молитвы, а вождь уже подходил к Лиону что-то бурча.
Девушка с замиранием сердца ожидала, что будет дальше. Вдруг Лион поднял руку и коснувшись лица что-то сделал, и она с удивлением отметила появившуюся в его руке черную маску, это был первый случай, когда он её снимал. Дана не знала, что принц скрывал под ней, но вождь не отшатнулся, а наоборот одобрительно кивнул, хотя при внешности их бога, вряд ли их вообще было чем удивить. Ей очень хотелось увидеть, как выглядит лицо юноши без этой маски, но он был очень далеко и к ним лицом не поворачивался. Мужчина между тем поднял руки и делая непонятные ей пассы возле головы молодого человека, окунув руки в чашу, он провел пальцами по лицу юноши, чертя только ему известные знаки. Как только он закончил, Лион вновь надел свою маску, однако ритуал ещё был не окончен. Девушка вздрогнула, да и не одна она, когда в ладони одного из старейшин блеснул нож и что-то постоянно бормоча он взял кисть парня и вывел на ней странный узор, после чего повернув Лиона к зрителям он поднял его руку вверх демонстрируя всем знак в виде трезубца не глубоко вырезанного на тыльной стороне ладони принца. Несколько алых капель уже скатились в рукав, но парень словно, не заметил этого, сохраняя спокойное лицо.
Как только отзвучали последние слова жрецов, вся толпа зрителей всколыхнулась и опустилась перед Лионом на колени в уже знакомом Дане поклоне и комнату оглушило раскатистое.
— Сия, Трантон!!!
Ритуал был окончен, и жители стали потихоньку расходиться из шалаша, чтоб заняться своими повседневными делами, правда из помещения они выходили задом не позволяя себе повернуться к воплощенному богу спиной, чтоб не оскорбить его своим непочтением.