— Доброе утро, Петрович, — стараясь, как можно бодрее, поприветствовал он сидевшего за столом капитана Илющенко. — Не помешаю?
— Что ты, Саныч, — вставая из-за стола и протягивая руку гостю, ответил пограничник. Он изучающее посмотрел на Нарышкина и, покачав головой, произнес:
— Да-а, товарищ майор, видно борьба со шпионами вчера была тяжкой.
— Ты хоть не подкалывай, — усаживая в кресло, буркнул майор, — Лучше дай водички из холодильника.
— Может не стоит себя обманывать, а сразу водочки? — учтиво предложил капитан.
— Да ты что, — возмутился Нарышкин, — Меня от этого слова с утра в дрожь бросает.
— Тогда кофейку, — продолжал настаивать Ильющенко.
— Ну, кофейку можно, — согласился Нарышкин и стал снимать с себя куртку.
— С коньячком? — весело подмигнув глазом, уточнил хозяин кабинета.
Нарышкин на несколько секунд задумался, а затем, махнув рукой, ответил:
— Ну, давай с коньяком.
Капитан включил в розетку чайник и полез в шкаф за горячительным напитком.
— Только давай коньяк отдельно от кофе, — уточнил майор.
Ильющенко вновь открыл шкаф и вытащил оттуда один пузатый бокал.
Нарышкин посмотрел на него удивленным взглядом и спросил:
— А ты что, со мной не будешь?
— Юрий Саныч, — улыбнулся капитан, — Я по утрам, тем более на службе, не пью.
— А я значит, настолько конченый алкаш, что и по утрам могу пить и на службе, — обиженно произнес Нарышкин и демонстративно отодвинул от себя бокал с янтарной жидкостью.
— Саныч, не обижайтесь. Вы же «вольный стрелок», Вам на совещаниях у командира не сидеть, а мне к 11 часам на доклад нужно идти. Поверьте, если б в конце дня, я бы обязательно составил Вам компанию.
Нарышкин снисходительно улыбнулся и вновь подвинул к себе коньяк.
— Хорошо, ловлю на слове, — произнес гость и залпом выпил содержимое бокала.
Он прикрыл веки, смакуя послевкусие напитка. Его лицо мгновенно порозовело, Нарышкин сделал глубокий выдох и, открыв глаза, сразу же попросил Ильющенко:
— Виталий Петрович, дай мне, пожалуйста, наблюдательное дело на турецкое судно «Беркен».
Капитан, приготовившийся к повторному наполнения бокала, не выпуская бутылки из рук, удивленно посмотрел на майора. Тот, в свою очередь жестом руки, дал понять, что продолжения не будет, и вновь повторил свою просьбу.
Ильющенко быстро спрятав бутылку и стакан в шкаф, вышел из кабинета. Пользуясь отсутствием хозяина кабинета, Нарышкин сам сделал себе кофе и сел на прежнее место. Через минуту вернулся Ильющенко с толстой папкой в руках и протянул ее майору.
— Интересно, чем могло заинтересовать это судно особый отдел, если оно стало на линию в наш порт только месяц назад, — осторожно поинтересовался капитан.
— А по объему дела не скажешь, — удивленно произнес майор.
— А, — отмахнулся капитан, — это старые заходы. Он вначале 90-х стоял на линии, а потом перешел на Черноморские порты.
— Так, все же, — хитро улыбнувшись, напомнил о своем вопросе Ильющенко, — если не секрет, что связано с этим судном?
— Да, какие тут секреты. Как всегда, «пиджаки» прислали запрос в отношении одного из матросов, а мне приходиться отписывать. Как будто трудно самим запросить у Вас, — невозмутимо ответил Нарышкин, листая дело.
Капитана Ильющенко был далеко не глупым человеком, к нему с подобными просьбами часто обращались представители различных правоохранительных структур, и каждый раз свой интерес они объясняли аналогично. Поэтому он не стал досаждать расспросами Нарышкина, а, улыбнувшись, произнес:
— Наверно, того требует конспирация в работе.
— Это точно, — пробормотал майор, безотрывно делая записи в своем блокноте.