Комнату охватило волнение. Люди вскакивали на ноги, слышался звон опрокинутых стаканов. Гул голосов нарастал. Цветные призрачные огни яростно горели, оглядывая нас, будто глаза чудовища. Большинство присутствующих были ошеломлены и объяты страхом. Но я сразу почувствовала, что знаю, с чем мы имеем дело. Эйзенхорн схватил меня за запястье. Он тоже знал.
Огни снаружи были граэлями, отвратительными силами Восьми, слугами Желтого Короля. Мне уже доводилось сталкиваться с одним из них, и из той встречи я узнала, насколько ужасающа варп-сила граэля.
Но здесь против нас их было уже двое.
ГЛАВА 3
Неожиданные возможности
— Граждане! — закричал Гурлан Ланмюр. — Немедленно покиньте заведение через обеденный зал, все на выход!
Мало кому из присутствующих нужно было напоминать, где выход. Воздух стал холодным, как зимним утром, и на столешницах замерцал иней. С нарастающим тревожным шумом посетители рванули прочь из обеденного зала, в спешке натыкаясь друг на друга.
— Всем стоять! — приказал Эйзенхорн, поднимаясь на ноги.
Движение и паника могли привлечь граэлей и усугубить положение, однако никто не обращал на него внимания. Усилием воли Эйзенхорн мог бы удержать всю толпу, но не стал этого делать. Я знала, что подобная демонстрация могла еще больше раззадорить граэлей. Он пробился сквозь поток посетителей, чтобы вырвать из рук Ланмюра Мэм Тонтелл, которая уже теряла сознание.
Прежде чем Эйзенхорн успел до них дотянуться, в комнату молнией влетел крошечный шарик оранжевого света. Он прошел сквозь стену и закружился по салону, будто светлячок, залетевший внутрь и лихорадочно искавший выход. Он устремился к сраженной Мэм Тонтелл, ударил ее между глаз и исчез.
Актриса громко вскрикнула. Она вырвалась из рук Ланмюра, упала головой вперед на подножку сцены и забилась в конвульсиях. Жемчужные нити лопнули, и бусины разлетелись во все стороны, катясь, подпрыгивая и звонко ударяясь об пол.
Женщина издала ужасный предсмертный хрип, испустив дух. Она лежала в нелепой, унизительной позе на самом краю сцены, небрежно раскинув руки и ноги. Ланмюр отчаянно вскрикнул. Я вскочила, держа руку на манжете ограничителя, готовая в любой момент выключить его. Не было уверенности даже в том, сможет ли моя пустота уничтожить этого граэля, не говоря уже о втором. Несмотря ни на что, я была готова попробовать, если до этого дойдет.
Однако огни снаружи, дрогнув, погасли. Граэли окончили свою работу и удалились.
— Я хотел бы знать Ваше имя, мэм, — заявил Гурлан Ланмюр. — И Ваше тоже, сэр.
Он накрыл столовой скатертью тело бедной Мэм Тонтелл. Большая часть клиентов салона сбежала, а оставшиеся, до сих пор пребывая в шоке, пили спиртное, чтобы укрепить нервы.
— Виолетта Флайд, сэр, — ответила я.
— Что это такое было? — спросил он. — Эта злоба …
— Я ничего об этом не знаю, сэр, — покачала головой я.
— Она вещала вам, и вы знали, о чем она говорит!
— Я ничего не знала, — отрицала я. — Просто наслаждалась представлением и решила поучаствовать в спектакле. Ведь вы постоянно призываете посетителей это делать.
— Вы притворяетесь! — рявкнул он. Модная укладка растрепалась, и Ланмюр резким движением смахнул с лица непослушные пряди.
— Вы знаете, о чем речь…
Эйзенхорн навис над хозяином салона.
— Она ничего не знает. Никто из нас не знает. Шоу показалось забавным, и мы решили поучаствовать, вот и всё.
Ланмюр сердито глянул на Эйзенхорна и проговорил:
— Я никогда не видел, чтобы Мэм Тонтелл так работала. Она указала настолько точные детали. И лишь вы знали о них.
— Холодным чтением можно выудить что угодно, — возразил Эйзенхорн. — Моя жена решила, что буквы совпадают с инициалами её незамужней тетки, которая умерла в сто девятнадцать лет.
— Вот видите? Эта вспышка злобы действительно связана с вами, — воскликнул Ланмюр.
— Отнюдь, — возразила я. — Мой… дорогой муж ошибается. Тетка умерла в возрасте ста восемнадцати лет. Мы надеялись, что она доживет до своего следующего дня рождения, но та скончалась. Признаюсь, на мгновение мной овладели слова бедной леди, но, к сожалению, она оказалась далека от истины.
— Оставь девушку в покое, Гурлан, — сказал мужчина, подошедший к нам. Это был тот самый коренастый человек, которого я заметила ранее возле картины с Тетрактисом. Грузный, дряблый мужчина с припухшими глазами, говорящими о том, что он пил с раннего утра.