Ты начинаешь целовать, целовать, целовать,Лизать мою шею,Покусывать плечи,И я слышу твое дыхание, хрипы, колотье в груди.Без звука, резко, нетерпеливо сдвигаешь мое лицоСебе в пах,И я уже знаю, что надо делать:Языком измерять глубинуИ меня всегда удивляет, как твоя плоть, нежная,Анемичная,Выдерживает мой натиск.Мой язык слишком груб,Но тебе, тебе нужно сильно и грубо,Глубоко.Но я уже не могу, я задыхаюсь,А ты льешь что-то сладкое,И я должен все это пить,И в тебе все клокочет,Именно так, и звуки эти очень древние,Так клокочут вода или птица.
И ты сильно тянешь меня к себе,Быстро и резко раздвигаешь мои ягодицы,Я не противлюсь тебе,И вот твои узкие пальцы, твоя кисть входит в меня,В мой анус.Так глубоко,Что разворачивает и раздирает изнутри.– Тебе хорошо? – с хрипом ты говоришь.– Тебе хорошо!– …И я не могу сказать, что мне больноИ стыдно,И даже не знаю, чего больше, стыда или боли,И я говорю, что мне хорошо,Конечно, конечно,Очень,Очень,Да,Господи!
Я иду к тебе по ниточке.Она только между мной и тобой проложена.Я, как во сне,А может, это я засыпаю,Так бывает.Пурга, снег в ботинках.
Коломбина, Коломбина…
Коломбина, Коломбина,Приходи к нам ночевать.Мы тебя же, Коломбина,Будем долго согревать,Ручки будем целовать,Целовать, целовать…
На кактусе живет тля…
На кактусе живет тля —Я ее обрабатывал всякими ядами,Промывал горячей водой,Шепча разные проклятья, со зверской рожейНамотал на спичку ватку, смоченную в марганцовке,И выскребывал ее из кактусовых пазух и подмышек.Тля умирала, но не сдавалась,Тля держалась изо всех сил,Она даже на соседний кактусНе перепрыгивала,Потому что этот для тли был родиной.
Капает. Сквозь сон я ясно слышу…
Капает.Сквозь сон я ясно слышу – капает.Господи! Да это ж вода в отсеке.Остатки сна с лица, как паутину…Вскочил —А это в ванной капает.И, надо же, слышноСквозь закрытую дверь.Броситься, побежать,Скатиться внизИ в ямуПотянуть на себя,Задраить.Снова броситься, побежать, схватить,Потянуть, задраить,И еще и еще раз —И все это за секунду до пробуждения.
Говорил помощнику…
Говорил помощнику:Не надо ставить молодежь на выгрузку спасательных плотов,Он же тяжкий, зараза, больше ста кило!Как его удержать?А тут еще в люк не лезет,Хоть плачь,Ну и сорвался,Только и успел что ухватить его рукой,И боль, как паук,От пяток до затылка,И в спине что-то хрустнуло,И дальше – все,Улетел вслед за ним.Сижу – в глазах кругиЛиловые.– Что, не удержал? – (это командир)А у меня даже голоса нет, верите?Только клекот какой-то получается.– Виноват… – говорю, потому что большеНичегоНе выговаривается.
У тебя же был пожар…
У тебя же был пожар…Ну вот!Скажи только: «Боюсь.Вхожу в отсек и боюсьЗамкнутого пространства».Пойми, это никак не проверить,Поэтому никто из врачейНе сможет доказать, что тыСимулируешь,И тебя спишут.Вчистую.И пенсию твою никто не тронет…
Больно… Тисками сжимает…
Больно…Тисками сжимает,Это мы в Баренцево море вошли,По щиколотки,А когда ляжешь на грудь,То и вовсе с дыханием судороги,Словно всхлипываешь,И воздух не проглотить,А он полдня плавал,Когда смыло,Пока его подобрали,А он и сказать-то толком ничего не мог.А нам интересно было,Что он чувствовал,Вот мы в воду и полезли…
Тепло – это внутри…
Тепло – это внутри,Гладить надо что-нибудьМягкое,Внутри себя придуматьИ гладить,гладить, —Тогда уснешьБыстро-быстроИ не будешь вздрагиватьВсем телом,С головы до пят,Ируками бить не будешьСпящую жену.