— Зоя, что ты задумала? — спросил князь, задумчиво переводя взгляд с сестры на парня.
— Не то, что ты подумал, братец. Раз уж у нас вечер откровений, скажу. Семейство моего мужа оказалось в сложной финансовой ситуации и, прослышав, что мой салон приносит хороший доход, решило наложить на него лапу. Так что охрана нужна скорее мне, чем вам.
— Я согласен, — вдруг громко произнес Гриша, и все собравшиеся притихли.
Утром следующего дня Зоя уговорила брата прогуляться с ней по городу. Заметив, что после вчерашней беседы сестрица забыла про цинизм и едкость, разом превратившись в улыбчивую, задорную девчонку, которую он всегда знал, Николай Степанович с удовольствием уступил ее просьбе. К тому же, как он помнил, в полдень Григорий должен был встретиться с ветераном, знавшим его деда.
Личность юного казака все больше занимала мысли князя. Слишком много странного было с ним связано. Особенно, что касалось его необычных способностей. Сам князь никогда не верил в мистику, будучи человеком дела. Он скорее готов был поверить в полет человека на Луну, как было описано в знаменитом романе месье Жюля Верна, или в то, что однажды сделанные человеком приборы смогут выполнять его работу, но не в мистику и потусторонние силы.
Так что сразу после завтрака Николай Степанович галантно подставил сестре локоть и не спеша вышел с ней на улицу. План действий был примерно таков. Сначала они посещают ротонду, где пьют целебную воду, а после отправляются на базар. Место сосредоточения всех последних новостей и вообще всего нового и необычного, что только способно появиться в городе. Ну, а на обратном пути можно будет заглянуть и к ветерану, чтобы задать ему несколько важных вопросов.
Сам же Гриша, по привычке проснувшись с первыми лучами солнца, выскользнул в сад, где уже привычно разогрел тело очередной пляской казачьего спаса, после чего, облившись колодезной водой и умывшись, отправился на кухню. Не дожидаясь, пока кухарка начнет готовить, он взял у нее краюху хлеба, кружку молока и, съев добычу прямо на месте, поспешил в свою комнату.
К визиту нужно было приготовиться. Так что парень надел чистое исподнее, достал из сидора свежую рубаху, начистил сапоги и, перепоясавшись отцовым поясом, пятерней расчесал заметно отросшие волосы.
«А про гребень-то я и забыл, — мелькнула удрученная мысль. — Значит, после казарм придется снова на базар идти».
Выглянув из окна и убедившись, что до нужного часа времени еще достаточно, парень вышел во двор и направился прямиком в сарай. Водитель Ермолай, распахнув ворота, уже копошился с чем-то в моторном отсеке. Поздоровавшись, Гриша предложил свою помощь и, услышав, что тут и одному делать нечего, удрученно вздохнул. Ему действительно нравилось возиться с железом. К тому же он искренне пытался понять, каким образом эта странная повозка способна двигаться без посторонней помощи.
Ермолай, заметив его расстройство, тут же смилостивился и, подвинувшись, принялся подробно объяснять, что там, в моторе и как работает. Внимательно следя за его промасленным пальцем, Гриша слушал, с трудом сдерживая рвущиеся вопросы. Дослушав лекцию до конца, парень вежливо поблагодарил водителя и, выглянув из сарая, решительно отправился в дом. Быстро глянув на себя в зеркало, что висело в холле, и убедившись, что одежда не испачкана, парень забрал из комнаты свою новую папаху и поспешил на выход.
Ровно в полдень он прошел в ворота казарм и, увидев дежурного, спросил, вежливо поздоровавшись:
— Не подскажете, где мне казака найти, Ломакина Василия?
— Вон туда ступай, — насторожившийся было солдат расслабился и улыбнулся. — У себя дед. Только смотри, чтобы собаки не порвали.
— Дядька обещал, что не тронут, — улыбнулся в ответ Гриша и зашагал в указанную сторону.
За старой яблоней и крошечным палисадом парень рассмотрел небольшую, беленную известью мазанку. Поднявшись на крыльцо, он остановился перед открытой дверью, занавешенной выцветшей ситцевой занавеской, и, постучав в косяк, громко спросил:
— Хозяин, есть кто дома?
— Входи, казак, — послышался задорный голос старика.
Перешагнув порог, Гриша, по обычаю, нашел взглядом красный угол и, сняв папаху, перекрестился, негромко сказав:
— Мир дому сему.
— И тебе мира, гость дорогой. Проходи, присаживайся. Сейчас чайку спроворю, побеседуем, — отозвался старик и, постукивая своей деревяшкой, принялся суетиться по хозяйству.
Заметив, как тот неловко повернулся, пытаясь поднять самовар, Гриша молча забрал у него медного красавца и, вынеся самовар на улицу, огляделся.