— Давно? — спросила Кусиха.
— Давненько уже, — сказала наймичка.
— Пора б уже ий вернуться, бо вже темнис на двори.
Кусиха стала недовольна дочерью. Никогда с нею подобного прежде не бывало. Как можно так запаздывать! Верно, думала, встретилась с подругами-дивчатами и заболталась с ними, а может быть, какая из подруг к себе зазвала. Так подумала Кусиха, так сообщила и мужу. Но время шло, Ганна не возвращалась. Наступила уже совср- . шенная^ темнота, ночь была темная, месяц был уже на ущербе, всходил поздно и тогда еще не показывался на -небе. Родители тревожились не на шутку. Вышедши за ворота, отец и мать пошли в разные стороны, и оба кричали: Ганно, Ганно! Но их крик только повторялся какими-то
насмешниками, собравшимися на игрище. Шалуны стали передразнивать кричавших: Ганно, Ганно! — подделываясь под слышанные голоса, и себе кричали: Ганно, Ганна! хотя их не занимало, какую там это Ганну ищут!
Воротились родители домой. Кус бил себя руками о полы и машинально твердил:
— Нема, нема!
Кусиха терзалась и вопила:
— Доненько моя, любонько моя! Где ты дилась? Где ты еси! Чы ты жыва еще, чы може тебе уже на свити не мае?
Наймит и наймичка, из участия к заботе своих хозяев, взяли фонари и пошли к тайнику. Через несколько минут наймичка прибежала оттуда в испуге и, вбежавши в хату, завопила:
— Лышенько! Видра лежать в пролази!
Вслед за нею наймит принес ведра и коромысло. Увидавши эти вещи, Кусиха испустила произительный крик, металась из стороны в сторону, не знала, бедная, куда бежать ей, что делать, схватилась за голову, сбила с себя «очипок», начала рвать на себе волосы и кричала:
— Доненько, доненько! Пропала ты, пропала!
— Утопла! ■— сказал Кус, но потом приложил палец ко лбу, что с ним случалось всегда, когда он о чем-нибудь трудном размышлял. — Ни, не утопла! — продолжал он: — Як бы утопла, то видра и коромысло не лежалы б далеко вид воды. — Не утопла вона. Лихи люды ии за-нялы в тайныку. Може, убылы! А за що? Кому вона що недобре удияла! Сказать бы, звир ии розирвав. Так як же звир туды забереться! Хыба яки лыходии вхопылы ии та згвалтовалы, залестывшысь на те, що дуже хорОша. Учы-нють над нею, що захочуть, а потым у воду вкынуть!
От таких догадок приходила Кусиха все больше и больше в ярость. Ей казалось, что именно так и есть, как говорит муж: злодеи сгубили ее дочь. Н принялась она^ сыпать ругательства и проклятия на злодеев.
Наймичка, по приказанию хозяйки, известила Моляв-чиху о внезапной пропаже нареченной невестки. Молявчиха тотчас явилась к Кусихе. Обе старухи завели вопль, а Кус — то корил баб за их крики и вопли, то вторил им сам, и раздражал их скорбь своими жалобами и дурными догадками. Так провела ночь злополучная семья. Иногда, на мгновение, надежда сменяла отчаяние: услышат за двором шум, скрипнут где-нибудь ворота, залает собака... подступит к сердцу радость, слушают, не она ли... дожидаются. Ее нет! Мимолетная надежда опять сменяется отчаянием, а оно, после короткого и напрасного перерыва, делается еще более жгучим и гнетучим.
. Стало наконец рассветать.
— Будем крычаты, да голосыты, с сего ничого не буде! — сказал Кус. — Пийду до городового атамана, заявлю. Нехай шукают Ганны; колы ии нема на свити, то нехай хоч слид ии знайдуть.
И оставивши баб продолжать свои вопли, Кус пришел к городовому атаману.
Атаман, по прозвищу Беззубый, с удивлением узнал о внезапном исчезновении той новобрачной, которой красотою любовался вчера в церкви св. Спаса со всем бывшим там народом. Первое, что предпринял атаман, был расспрос Кусу: не было ли у него с кем вражды и ссоры. Кус уверял, что не было. Тогда атаман, немного подумавши, решил послать десятских обходить все казацкие дворы и в городе, и в пригородных селах и везде спрашивать: не видали ли где Ганны Кусивны и не сообщит ли кто догадки о том, кто бы мог ее схватить.
— Чы не вхопылы ии москали? — заметил Кус. — Вчора як повернулысь с винчаня, примитыв я, що коло мого двора все ходылы якиись москали и у викна зазы-ралы. .
— Сходы до воеводы! — сказал городовой атаман: — попрохай, щоб велив учыныть розыск промиж своимы, да и войтови напысав, щоб по мищанських дворах теж учыне-но було, а то мы тильки над козацькыми дварамы реги-ментуемо.
Кус отправился к воеводе. _
— ЧтО тебе, добрый человек? — сказал ласково Тимофей Васильевич, когда вошел в его дом Кус и низко поклонился.
Кус рассказал ему, что дочь его' пропала без вести. .
— Эх, добрый человек, добрый человек, — сказал Тимофей Васильевич: — видно, что отец нежный! Всего один день, а он уж горячку запорол. Подожди, найдется! Да вот что, добрый ты человек, скажи по правде: она, может быть, у тебя гулящая и своевольная. Вестимо, коли одна дочь у отца у матери, так избалована.