— Як бы мы цро Хмелныченка тоби не сказалы, то б таки ты усе згодывся малёваным способом на всяку нашу думку абы тильки вид нас вырватыся. Бо мы тоби сказалы, що смерть постыгне тебе, колы не згодышься, — заметил Губарь.
— Мы тебе тильки так дражнымо, а мы тебе зараз поведем, та роскажемо тебе росстриляты, як московського шпига.
- — Не злякався я, ба на те я казак; — говорил Ма
лявка, — чи можно козакОви смерты боятысь? На тым козацьке жыття стоить, що выдюща смерть у ёго на кож-ним кроку. Не вирите мени — ведить росстриляйте. Ко-ли-небудь умираты треба. Хоч десять лит, хоч двадцять — а все таки коли-небудь смерть прийде. Вичне не жытыму. Розстриляйте мене, коли не вирите, а я вам правду сказав: вы мене пыталы, так я вам и казав, як думаю. Я перед вами на святим хрести и на еваягели присягнусь, що вирне слуговатыму Богданову сынови. А не вирите, розстриляйте мене.
— Губарю! — сказал Яненченко: — Поклыч Ос-таматенка. Нехай перед нами трома присягу выконае. Люды нам потребни.
Губарь быстро побежал. Молявка стоял молча в раз-думьи, ожидая своей судьбы.
Яненченко первый прервал молчание и начал бранить Дорошенка. Молявка только слушал. Скоро воротился Губарь с новым лицом, в котором Молявка узнал того самого" канцеляриста, который в первый приход в Чигирин сообщил ему, по приказанию Вуеховича, о Мотовиле. Молявка тотчас смекнул, что у этих господ, от которых теперь зависела его участь, что-то между собою не ладно и один под другим роют яму.
— Сей козак до нашои думки прыстае и хоче нам в прыгоди статы, — сказал Яненченко. Затем он рассказал предложение подговаривать левобережных казаков в пользу Хмельниченка.
'— Чи приймати ёго до нашого гурту, чи може розстри-ляти, як московського шпига? Як думаете, пане Остапе! — спрашивал он далее.
— Я так думаю, що прииматы его до гурту. Нам людей треба, — отвечал новоприбывший.
— А Дорошенко, скурвый сын, нехай виеться и к дЯдьку! — начал снова Яненченко. Нехай покуштуе московського кнута, як Демко Многогришный, що одибрав добру нагороду за свою вирную службу цареви.
— Хыба один тильки Демко! — заметил Молявка: — А Яким Сомко, а Васюта Золотаренко, а Оныка Сылич? А Мефодий архирей? Уже кто Москви прыхылнишим був як той архирей. А як . ёму за те Москва оддячила! Що казаты? Мало хыба нашого люду запропастыла проклятуща Москва! У нас така чутка доси ходыть, що и самого батька Богдана Москва завчасу з свита билаго звела: от-руты, кажуть, ему поддалы за те, що боярам не хотив годыты. Московський цар тильки-що зоветься и пышеться самодержець, а правыть не вин. Всим заправляють и роб-лють що хочуть бояре, а цар тильки спыть да иисть и пье всласть.
— Правду говориш, товарыщу! — сказал одобрительным голосом Яненченко. — Ходим же у церкву, там за-прысягнешся. У нас есть и пй:п такий, що з нами в едынои згоди. .
Заговор о приглашении Юраска Хмельницкого •уже зрел в Чигирине, хотя и не слишком еще распространился. Соумышленников у Яненченка было, может быть, каких-нибудь десятка три. В числе их был один из чигиринских священников. Это был прежде козак-запорожец, учился он когда-то в бурсе, а потом воевал несколько лет с запо-
рожцами по степям и рекам: за какое-то преступление в коше хотели было его заколотить палками: он в пору убежал из Сечи, явился к митрополиту Тукальскому и просил посвятить его в попы. Случаи были в те времена не редкие, что козаки, прежде отличавшиеся достоинствами войсковых людей своего века, поступали в духовное звание. Митрополит посвятил и этого козака и- назначил вторым священником при одной из Чигиринских церквей. Его-то сманил на свою сторону Яненченко. Все четверо пришли к этому попу и просили привести к присяге новобранца. Поп вышел из своего дома; он, остерегаясь, чтоб не заметил и не узнал о происходящем главный священник того храма, где этот поп числился только вторым, провел козакав в церковь, приказавши им идти не вместе, а врознь. Когда сошлись в церкви, Молявка перед крестом и евангелием произнес присягу со слов Яненченка и в этой присяге давал перед лицом Вездесущего Бога обещание отступиться от московского царя и служить верою и правдою Георгию Гедеону Венжику Хмельницкому, гетману и князю Малороссииской Украины.