Пароход «Казбек», как грузовой транспорт, и по своим размерам, и по отсутствию кают был очень неудобен и тесен. Офицеры разместились в общей кают-кампании, в ней же и обедали в две очереди, так как все сразу не могли поместиться за столом, в ней же и спали — кто на диванах, кто на столе, а некоторые и просто на полу. Командиру полка все же была отведена небольшая свободная каморка-каюта 2-го помощника капитана.
11-го числа в 6 с половиной часов утра «Казбек» отошел в порт Энзели. Погода была тихая; день ясный, солнечный. Все, по-видимому, предвещало хороший рейс. Разговорам, толкам и предположениям не было конца. Все интересовались: что да как? Неужели военный поход? — думалось Гребенцам. Оживление было полное. Музыка и песни, чередуясь, оглашали бесконечную морскую даль спокойного на этот раз Каспия. Начало похода, казалось, так хорошо, благополучно и сулило дальнейший успех.
П.Н. СТРЕЛЯНОВ (КАЛАБУХОВ) oSsi,_ьа,
Но не прошло и несколько часов, как случилась крайне неприятная история, чуть не стоившая жизни двум Гребенцам. По небрежности матросов, закрывавших трюмовой люк особыми тяжелыми люковица-ми, одна из них была случайно уронена ими, причем находившиеся в трюме дневальные по коновязи казаки 1-й сотни Яковлев и Уланкин были сильно ушиблены.
К счастью, люковица ударилась сначала об угол дощатого стойла, а затем уже, падая вкось, задела по голове обоих дневальных, а также ушибла и лошадь командира сотни. Яковлев и Уланкин замертво были вынесены на палубу, и здесь им немедленно была подана первоначальная медицинская помощь. Яковлев оказался сильно ушибленным в область левого лобного бугра и со сбитой скулой, а Уланкин получил ушиб в теменную область и в подбородок — нижняя губа оказалась рассеченной.
Этот печальный случай, происшедший, как потом выяснилось, по причине неисправности люковицы, а именно отсутствия на ней одного кольца, омрачил веселое настроение Гребенцов. Музыка и песни смолкли, казаки приуныли, опасаясь за жизнь станичников.
Но благодаря сердечному, заботливому уходу за больными старшего полкового врача доктора Ю-ча оба они быстро приведены были в чувства и жаловались только на головные боли.
>1* Ф 'i'
На другой день, около б часов утра, вдали показался берег Персии и постепенно стал обрисовываться на горизонте порт Энзели. В 7 с половиной часов «Казбек» благополучно вошел в порт и ошвартовался у пристани. Ушибленные казаки тотчас же были сданы на пассажирский пароход и отправлены обратно в Баку, для помещения их в Бакинский госпиталь.
В Энзели штаб полка и сотни оставались два дня. 12-го ноября на пароходе «Цесаревич» прибыл в Энзели и недавно назначенный начальником Казвинского отряда генерал В.Д. Г-в276 со своим штабом.
В тот же день вечером генерал со свитой сделал визит нашему вице-консулу и совершил осмотр Энзелийского залива на паровом агентском катере. Прокатились сначала вверх по заливу, осмотрев пристани, базар и Нобелевские керосинные баки, а затем всей компанией направились на Лионозовские рыбные промыслы. Там удалось подробно осмотреть: сарай для сортировки и промывки свежепойманной
рыбы, паровое отделение для выделки искусственного льда и огромные холодильники для замораживания рыбы.
Температура в этих холодильниках, достигающая минус 22 градуса по Реомюру, сразу напомнила суровую русскую зиму, а когда осматривавшие вышли из холодильников во двор, то, несмотря на осеннюю прохладу южного вечера, все почувствовали такое состояние — точно попали в жаркую баню. Надо было поскорее согреться, а потому генерал и его спутники с удовольствием воспользовались любезным приглашением управляющего промыслами и зашли к нему выпить стакан чаю.
13-го ноября начальник отряда и его штаб выехали в экипажах в город Решт.
На следующий день, в 7 часов утра, Гребенцы, вместе с 1-й батареей 52-й артиллерийской бригады, отдельным эшелоном выступили в Решт. Переход предстоял в 37 верст, а потому по дороге, на 22-й версте, у Хумамской заставы был сделан двухчасовой привал, на котором Гребенцы и артиллеристы с удовольствием пообедали из походных кухонь.
В 1 час дня эшелон тронулся дальше. Дорога от Энзели до Решта — так называемое Энзели-Тегеранское шоссе, начинаясь у села Казьян, на правой стороне залива, пролегает сначала вдоль берега моря и тянется среди песчаных приморских валунов, а далее втягивается постепенно в болотисто-лесистую равнину Гиляна, так напоминающую окрестности наших городов Поти и Батума.
Растительность Гилянской провинции, благодаря постоянному обилию влаги, богатая, чисто тропическая: рядом с вековым дубом растут развесистые чинары, тенистые орехи, прихотливые красавицы мимозы, каштаны, тутовые деревья, пальма, кизил, шиповник... И все это перепутано лианами, кустами ежевики и держи-деревом (особый род вьющейся колючки). Черепахи, лягушки и змеи кишат во всех речушках и оросительных канавах; лес переполнен шакалами и дикими кабанами. Среди пернатого царства можно встретить и нашу беспокойную сороку, диких голубей и целые стайки желтых канареек.
Страна сказочная, богатая, но не культурная. Не будучи геологом, можно безошибочно сказать, что в недрах гор Гилянской провинции и Талышинского ханства таятся под спудом и нефть, и каменный уголь. Персы народ неги и лени. На каждой почти версте по сторонам дороги попадаются так называемые чай-хане, в которых неприхотливые погонщики караванов и шатающиеся по дороге дервиши находят недорогой ночлег, корм для скота и так любимый персами стакан чаю да кусок сыру и темного хлеба-лаваша.
Этот последний хорошо знаком и Гребенцам, так как весь поход приходилось им питаться. Есть хочется, а возьмешь в рот — один песок.
Верстах в четырех от Решта эшелон был встречен двумя Гребенс-кими сотнями — 2-ю и 3-ю, выстроенными в конном строю, сбоку дороги, развернутым строем, командир дивизиона есаул К-в, отрапортовав командиру полка, радостно приветствовал родных Гребенцов с прибытием в Персию. Гремела музыка и взаимное Гребенское перекатное — «ура». Так «авангард» встречал «главные полковые силы», т. е. слова есаула, сказанные им в Грозном на проводах 2-й сотни, сбылись скорее, чем можно было предположить.
Присоединив сотни к хвосту эшелона, тронулись дальше. Вдали на шоссе виднелась группа всадников, среди которых выделялась мощная фигура начальника отряда генерала Г-ва, а далее у опушки города, по сторонам дороги, расставлены были шпалерами встречавшие эшелон Сальянцы (206-й Сальянский пехотный полк. — П. С. /К/.) и сотня Лабинского полка.
Приняв рапорт от командира полка, начальник отряда подъехал к эшелону и поздравил его с благополучным прибытием. Проходя сквозь шпалеры Сальянцев, эшелон обменялся с ними взаимными приветствиями; Гребенские трубачи играли Сальянский полковой марш, пехота держала «на краул», и с обеих сторон неслось могучее, несмолкаемое «ура».
Подошли к Рештской дорожной заставе с русским трехцветным шлагбаумом. Здесь прибывшие части эшелона были встречены гилян-ским консулом с супругой, его секретарем, начальником заставы, старшинами города и другими лицами. Перезнакомились, и эшелон потянулся дальше. Начальник отряда со своим штабом проводил Гребенцов и батарею до места ночлега, назначенного в район расположения 2-й и 3-й сотен, где на всех прибывших был уже приготовлен вкусный ужин.
Во дворе 2-й сотни расположился штаб полка, 5-я сотня, трубаческая, пулеметная команда и батарея, а 1-я сотня и учебная команда вернулись обратно и разместились на ночлег в караван-сарае, занимаемом 3-й сотней. Не нашедшие себе места при сотнях господа офицеры разместились на ночлег в особой комнате у Лабинцев. До позднего вечера суетились Гребенцы, устраиваясь на ночлег.
В Реште штаб Гребенского полка и вновь прибывшие сотни оставались пять дней, томясь неизвестностью о том, что будет завтра и где и как придется коротать время. Из Казвина и Тегерана доходили до