Для офицерского ночлега на скате обрыва была расчищена особая площадка, а над нею натянут брезент, под которым, усыпавши землю песком и настлавши сена, командир полка и все офицеры спали ночью вповалку — по-цыгански.
Только что расположились Гребенцы на отдых, как начальником колонны полковником К-зе передано было командиру полка приказание начальника отряда о немедленном командировании одной сотни в село Менджиль, с целью переброса ее на правый берег реки Сефид-руда, для обследования разъездами лесистого горного кряжа, стеснившего реку в ее течении вплоть до шоссе. Такое распоряжение было отдано генералом Г-м в предупреждение возможного обстрела из-за реки мелкими партиями противника наших колонн, двигающихся ежедневно по дороге.
В целях такой предосторожности, сотня должна была обследовать правый берег реки Сефид-руда на протяжении 15 верст.
В руках у командира полка, как сказано уже, не было ни одной сотни. А потому пришлось назначить только что прибывшую на бивак 3-ю сотню и тем лишить отрядный обоз такой почетной охраны.
Подкормив лошадей, сотня к вечеру выступила по назначению и ночевала в селе Менджиле.
23-го ноября колонна передвинулась из Рудбара в Менджиль. Переход был всего лишь в 13 верст, а потому к 11 часам утра Гребенцы были уже на месте ночлега, где и встретили свою 3-ю сотню, готовую к выступлению назад по правому берегу реки. Задержка в более раннем выступлении сотни произошла по причине долгих розысков подходящего переводчика.
Дорога в ущелье реки Сефид-руда, на всем протяжении от Рудбара до Менджильского моста, стесненная с одной стороны голыми скалами, а с другой — рекой, крайне тяжелая, благодаря сплошному слою щебня, постоянно выдуваемого сильным ветром. А само ущелье донельзя неприветливо и дико. Здесь постоянно дует резкий, холодный ветер, настолько сильный, порывистый, что, по рассказам слркащих на Менджильской заставе, бывали случаи, когда, при существовании
еще старого моста без перил, отдельные люди и животные с вьюками нередко сбрасывались с моста в реку.
Теперешний новый мост на реке Сефид-руд арочной системы, устроен очень прочно на пяти каменных устоях, с тремя широкими и одним узким пролетом. Мост огражден арочными железными перилами, а в предупреждение возможного пожара деревянной настилки по краям и посредине моста поставлены бочки с водой.
Во время прохода через мост колонны полковника К-зе мост охранялся Гребенцами под командой офицера. Часовые стояли по концам и посредине моста.
Тотчас же за мостом расположена Менджильская застава, а в двух верстах и село Менджиль. На заставе Гребенцы встретили командира Лабинского полка полковника Р-ча277, возвращавшегося из Казвина. Он сообщил командиру полка, что в Тегеране неспокойно: происходят ежедневные митинги и сходки, приверженцев шаха убивают, происходят среди бела дня казни и т. п. Поэтому его Лабинцы, в числе 24 человек, под командой хорунжего Н-ва спешно отправлены из Казвина в Тегеран, на фургонах, для усиления охраны нашей миссии.
Эти вести были крайне неутешительны. Каждый думал: эх, поскорее бы добраться и нам до этого самого Тегерана.
Ночевали в Менджиле благополучно; разместились во дворах и верблюжьих караван-сараях, а начальник отряда генерал Г-в и его штаб имели уютный ночлег на заставе.
На следующий день колонна передвинулась в селение Пачинар, совершив переход в 24 версты. В Пачинаре обогнал расположившихся уже на отдых Гребенцов начальник отряда, проехавший со своим штабом в двух экипажах далее на Юзбаш-чайскую заставу. От поста до поста его конвоировали по 4 человека казаков. Посты заранее были выставлены по линии дороги от учебной команды и 2-й Гребенской сотни.
Прибыв в 11 с половиной часов утра в селение Пачинар, штаб Гребенского полка расположился на биваке в полуверсте от селения, на большом, обнесенном стеной поле, оставив рядом место для саперной роты. Тотчас же трубаческая команда занялась устройством кухни, подносили дрова, фураж и разбивали коновязь. Через час все уже было готово, варился обед, и люди подумывали часика через два сытно поесть, но обедали только в шестом часу, причиной чему послужило совершенно непредвиденное обстоятельство.
В 2 с половиной часа прибыла в Пачинар и тянувшаяся сзади пехота, во главе с начальником колонны, который, остановив ее на до-
роге, стал сам лично объезжать бивак и выбирать места для всех частей. Квартирьер и линейные во все время похода, как это полагается, ни от одной из частей почему-то не высылались. Подъехавши к Гре-бенцам, начальник колонны с места заявил, что казаки расположились не там, где следовало, и что занятый ими участок надо уступить пехоте, а им самим передвинуться вперед.
На доклад командира полка о том, что впереди близко к селению нет подходящего места и что коновязи и кухни уже устроены, и ломать их да переносить на другое место будет трудно, начальник колонны не обратил внимания и проехал вперед искать новый бивак для казаков. Колонна стояла на дороге в томительном выжидании...
Прошло около получаса времени, пока начальник колонны вернулся и объявил категорически командиру Гребенского полка, что им найдено место для казачьего бивака, и приказал немедленно туда перебраться казакам. Все разумные доводы не могли убедить начальника колонны оставить казачьих трубачей со штандартом на занятом ими уже месте, и он заявил командиру полка: «Если ваши казаки сейчас же не уйдут отсюда, я ударю тревогу и поведу отряд дальше»...
Делать было нечего, пришлось исполнить это, более чем странное, приказание. Казаки стали перебираться на новый бивак, удаленный вперед еще на версту. И вот пока ломали кухню, повыливав из котлов кипящую воду, да перенесли коновязь, фураж и дрова, то уже и вечер наступил. Так Гребенцы и не пообедали вовремя, да и их лошади маленько поголодали.
Но нет худа без добра. На новом месте Гребенцы устроились отчасти даже лучше прежнего, так как офицеры имели теперь возможность ночевать уже не под открытым небом, а в пустом, заново отстроенном около придорожного чай-хане сарае для запасов сена.
В тот же день вечером командир Гребенского полка донес телефонограммой о случившемся начальнику отряда и просил о выделении Гребенцов в самостоятельный эшелон, на что на другой день и получил разрешение.
На ночлеге, уже поздно вечером, получено было от начальника колонны приказание, чтобы Гребенцы завтра выступали не в голове колонны, а сзади, после пехоты, в 10 часов утра. По-видимому, полковник К-зе опасался, что казаки снова могут захватить лучшее, по его мнению, бивачное место. Квартирьеры снова не были высланы... Получив такое распоряжение, Гребенцы могли спокойно спать до 8 часов утра.
Наутро предстоял переход в 33 версты до села Юзбаш-чай, В 10 часов утра, как было приказано, тронулись с бивака и в Юзбаш-чай при-
были в 6 часов вечера, имея по дороге двухчасовой привал, чтобы не упереться в пехоту, которую догнали на спуске с Юзбаш-чайского перевала.
Этот пустынный, дикий, а в то же время и живописный перевал, отчасти напоминающий нашу Военно-Грузинскую дорогу, тянется на протяжении нескольких верст. Дорога, прихотливо извиваясь воланами по левому склону совершенно голой скалистой теснины ущелья реки Юзбаш-чай, сразу круто поднимается на высоту 3,5 тысячи футов, а затем так же круто спускается к самой реке, по обеим сторонам которой то там, то здесь попадаются отдельные зеленеющие огороды и небольшие сады. Эти сады славятся, между прочим, произрастанием хороших плодов: айвы, слив и кизила. На высшей точке перевала было уже довольно холодновато, и кое-где лежал снег. Инструмент у трубачей порядочно обледенел. Но все же Гребенцы сыграли здесь свой полковой марш, огласив звуками русской музыки дикое ущелье не музыкальной полудикой страны.
По прибытии в Юзбаш-чай Гребенцы расположились на ночлег рядом с артиллерией, в особом дворе с крытыми конюшнями, а господа офицеры на Юзбаш-чайской заставе. Начальник заставы А.В. К-кий обрадовался русским людям и принял гостей с полным радушием. У него же Гребенцы впервые за время похода пообедали, что называется, по-людски, сидя за столом в теплой комнате и забыв про опротивевший персидский лаваш с песком. Хозяин был так любезен, что нашел всем и угол с теплой постелью.