– А вы храбрая! – сказал он. – Я бы не решился на это. Он тотчас же сбросил бы с себя мою руку!
Он взял от Торпа фонарь и направился по узенькой тропинке, ведущей куда-то в глубину от железнодорожной платформы. Там, за опушкой из молодого ельника, находился лагерь, который ещё две недели тому назад оставил для себя Торп. Он состоял из двух палаток, в которых ночевали тогда он сам и его проводник. Перед ними теперь был разложен большой костёр. Около огня стояли длинные сани, и Казан увидел неясные тени и сверкавшие в темноте глаза своих товарищей по упряжи – собак, которые были привязаны к деревьям. Он стоял недвижимо, точно окаменелый, когда и его тоже Торп стал привязывать к саням. Значит, он опять возвратился к своим лесам и теперь снова должен приняться за дело! Его хозяйка в это время смеялась и хлопала в ладоши от удовольствия и от возбуждения при мысли о странной и удивительной жизни, которая должна была теперь открыться для неё впереди. Торп откинул в сторону полу палатки, и она вошла в неё первая, а за нею последовал и он. Она не обернулась. Она не сказала Казану ни одного слова. Он заскулил и красными глазами стал смотреть на Мак-Криди.
В палатке Торп сказал:
– Мне жаль, Иза, что не старый Джекпайн будет сопровождать нас далее. Он ехал со мною сюда, но ни деньгами, ни лаской я не мог уломать его возвратиться со мной обратно. Я бы отказался от своего месячного жалования, чтобы только ты посмотрела, как этот индеец умеет управляться с собаками! А в этого Мак-Криди я что-то не верю. Он опытен и, как уверял меня агент Компании, знает все леса как свои пять пальцев. Но собаки не любят чужого проводника. Казан не ставит его ни в грош!
Казан услышал голос молодой женщины и насторожился, стараясь в него вслушаться. Он не видел и не услышал, как сзади к нему подкрался Мак-Криди. Точно выстрел, внезапно раздался позади Казана его голос:
– Педро!
В один момент Казан съёжился, точно его стегнули плетью.
– Наконец-то я добрался до тебя, старый чёрт! – прошипел Мак-Криди, и лицо его сразу как-то странно побледнело при свете костра. – Дали тебе другое имя, да? Но я всё-таки тебя узнал, не правда ли?!
Глава III
Мак-Криди расплачивается
После этих слов Мак-Криди ещё долго сидел молча у костра. Только раз или два за всё время он отвёл глаза от Казана. А затем, убедившись, что Торп и Изабелла уже улеглись совсем, он отправился к себе в палатку и вернулся из неё с бутылкой водки. Он отпивал из неё раз за разом в течение целых получаса. Потом он отошёл в сторону и сел на край саней, у самой цепи, к которой был привязан Казан.
– Я таки добрался до тебя! – повторял он по мере того, как хмель бросался ему в голову. – Интересно знать, Педро, кто дал тебе другое имя? И как ты попал именно к нему! Хо-хо, если бы ты только умел говорить…
Они услышали голос Торпа, заговорившего внутри палатки. За ним последовал сдерживаемый весёлый девичий смех, и Мак-Криди насторожился. Его лицо сразу покраснело, и он поднялся на ноги, сунув бутылку к себе в карман пиджака. Побродив вокруг огня, он тихонько, на цыпочках, вошёл в тень, отбрасываемую деревом, стоявшим как раз возле самой палатки, и стал вслушиваться. Глаза его горели дикой страстью, когда он возвратился обратно к саням и к Казану. Была уже полночь, когда он вошёл к себе в палатку.
В тепле от костра глаза у Казана стали смыкаться. Он задремал беспокойным сном, и в мозгу у него стали проноситься сбивчивые картины. Вот он дерётся, и челюсти его при этом крепко сжимаются, а вот он натягивает свою цепь, и Мак-Криди и его госпожа уже готовы достать до него руками. Он чувствует вновь лёгкое прикосновение к себе руки молодой женщины и слышит её удивительно сладкий для него голос, когда она поёт для него и для его хозяина, и всё его тело дрожит и волнуется от знакомого трепета. А затем картина вдруг меняется. Он бежит во главе великолепной запряжки в шесть собак, принадлежащей Королевской Северо-Западной Горной полиции, – и его хозяин называет его кличкой Педро! Сцена меняется. Вот они уже на привале. Его хозяин молод и без бороды. Он стаскивает с саней другого человека, у которого руки закованы спереди в какие-то странные чёрные железные кольца. Немного позже он, пёс, лежит уже перед большим костром. Его хозяин сидит против него, спиной к палатке, и смотрит на него. Вот из палатки выходит человек с железными кольцами на руках, только теперь его руки уже свободны, вовсе без колец, и в одной из них он держит тяжёлую дубину. Пёс слышит ужасный удар дубиной прямо по голове его хозяина – и этот звук пробуждает его от беспокойной дремоты.