Сьюзан фыркнула.
– Да что ты? И это что, меняет дело? А ты представляешь себе травму, которую получили эти дети? Ты? Да все!
– Сьюзан, давай вернемся к сути. Какое отношение это имеет к моему прошению о приоритетной опеке?
– Самое прямое. Я как раз перехожу к этому. Итак, Макс – твой частный пациент, не так ли? Ты проводишь сеансы терапии с ним в своем доме, правильно?
– Да, правильно.
– То есть это тот же самый дом, в который ты хочешь поселить Ханну?
До Эрика начало доходить, что она имеет в виду.
– Ты хочешь получить право приоритетной опеки и совместного проживания с ребенком в доме, где – под той же крышей – принимаешь пациентов, которые берут детей в заложники с ружьем в руках? Которые угрожают бомбами? Которые становятся причиной самой масштабной полицейской операции в этой местности за все время существования здесь полиции?
– О нет. – Эрик потер ладонью лоб. – Но… я тщательно отбираю своих частных пациентов. Они не опасны.
– Тогда как в число твоих частных пациентов попал Макс?
– Макс… Он из больницы, но это не имеет значения. Они не опасны!
– Мы не сможем убедить в этом суд – теперь, после того что случилось в торговом центре, не сможем. Подожди, не вешай трубку, давай я прочту тебе заявление Кейтлин. – Сьюзан замолкла, в телефонной трубке послышался стук клавиш компьютерной клавиатуры. – Да, вот оно. «Муж истицы имеет несколько десятков частных душевнобольных пациентов, с которыми он проводит регулярные сеансы психотерапии в доме, в небольшой комнате в задней части дома. Кабинет отделен от дома обычной дверью, на которой даже нет замка, и от проникновения в дом душевнобольных пациентов, включая тех, кто принимает сильнодействующие психотропные препараты, нет никакой защиты».
Эрик застонал:
– Я лечу депрессии, тревожные состояние, лечу тех, у кого большое горе. Это же не «Молчание ягнят».
– Дай мне закончить. «Кроме того, муж истицы принимает этих пациентов по вечерам, когда угроза для его семилетней дочери наиболее высока и когда возрастает угроза сексуального насилия…»
– Достаточно. – У Эрика засосало под ложечкой.
– Давай откровенно – это неоспоримый аргумент.
– Но я могу переехать. Снять новый дом, где будет отдельное помещение для кабинета, не в самом доме. У меня договор, но думаю, я смогу его расторгнуть. – Эрик подумал о комнате Ханны, которую недавно покрасил в розовый цвет. – Или я могу просто снять помещение под кабинет – не в доме.
– Ладно, это мы обсудим. Обе эти возможности.
– Мы скажем об этом в суде?
– Эрик, оставь эту мысль. У меня встреча, мне пора идти. – Сьюзан помолчала. – У нас десять дней на ответ. Ты думаешь, за эти десять дней с тебя снимут подозрение в убийстве?
– Очень надеюсь. – Эрик взглянул на папку с историей болезни Макса.
– Хорошо. Я пришлю тебе все бумаги курьером, сам сможешь ознакомиться. И держи меня в курсе всего.
– Я правда не могу забрать сегодня Ханну?
– Не можешь. Я собираюсь написать судье личное письмо: что мы согласны с ограничениями и что им не нужен ордер – в связи с экстраординарными обстоятельствами. И я восхищена тем, как ты вел себя в торговом центре, – это было очень смело.
Эрик вздохнул, признавая временное поражение:
– Может быть, так даже пока лучше для нее. У меня перед дверью полно репортеров.
– Это правильной подход. Копи пока силы. Прежде чем предпринимать какие-то решительные шаги, надо остыть.
– Ладно, спасибо. – Эрик повесил трубку, и его внимание сразу переключилось на записи о первом сеансе с Максом. Он постарался отодвинуть мысли о Ханне на задний план и начал читать. Через несколько секунд зазвонил его домашний телефон, стоящий на столе, и он автоматически взял трубку – а вдруг это звонил пациент:
– Алло, доктор Пэрриш слушает.
– Доктор Пэрриш, меня зовут Тайлер Чаудхари, я из «Филадельфия Инквайр», я бы хотел задать вам несколько вопросов, связанных с убийством Бевильакуа…
– Простите, я не даю комментариев.
– Но, доктор Пэрриш, для вас это шанс рассказать свою версию происшедшего. Вы можете попытаться объяснить, почему соблюдаете профессиональную тайну, почему прячетесь…
– Без комментариев. До свидания.
Эрик бросил трубку, открыл папку Макса и начал работать.
Глава 49
Час спустя все записи были прочитаны, все детали восстановлены в памяти Эрика – и все же он ни на шаг не приблизился к разгадке того, кто мог убить Рене. Он рассеянно посмотрел в окно, на раскидистые кусты сирени, на бабочек, порхающих с цветка на цветок… Вид мог бы быть совсем приятный, если бы не толпящиеся перед окнами репортеры, которые громко разговаривали, хохотали и посылали в небо огромные клубы сигаретного дыма, медленно проплывающие мимо его окна.