ДЕВУШКА. Обещаю вам.
Ричард садится к инструменту, играет, постепенно набирая звук. Девушка слушает его, а потом, явно заинтересованная, подходит к пианино и садится на банкетку рядом.
ДЕВУШКА. Да вы замечательно играете. А скромничали!
РИЧАРД (останавливается). А что вы скажете, если я вас вдруг обниму? (Не дожидаясь ответа, целует Девушку).
ДЕВУШКА. Эй, подождите минутку. Мы так не договаривались.
РИЧАРД. Только один поцелуй!
ДЕВУШКА. Это, пожалуй, лишнее.
Но Ричард наступает. Они прыгают вокруг пианино. Потом Ричард цепляется за банкетку, теряет равновесие, падает, увлекая за собой и Девушку. Это отрезвляет его.
РИЧАРД (в испуге). С вами все в порядке? Извините меня. Я не понимаю, что случилось. Затмение какое-то.
ДЕВУШКА. Я — в порядке. Но я думаю, мне надо идти.
РИЧАРД. Пожалуйста, не бросайте меня.
ДЕВУШКА. Уже поздно. Я лучше пойду. А вообще, все нормально. Спокойной ночи. (Уходит.)
РИЧАРД. Она ушла. А я бродил по квартире, как неприкаянный, пытаясь заглушить чувство вины — то самоуговорами, то шампанским. Так тебе и надо, думал я, так тебе и надо. Голова кружилась, воздуха не хватало. Я вышел на балкон и вдруг услышал голос. Я не сразу сообразил, откуда он доносится, и даже подумал — уж не сошел ли я с ума на нервной почве?
ГОЛОС ДЕВУШКИ (сверху). Эй, ну как вы там?
РИЧАРД. Я что-то промычал в ответ.
ГОЛОС ДЕВУШКИ. Поосторожнее, пожалуйста, внизу. А то я цветы поливаю.
РИЧАРД. Холодный душ — это то, что мне сейчас надо.
ДЕВУШКА. Тогда ладно. И спокойной ночи. Может, завтра увидимся.
РИЧАРД. Что? Завтра? Увидимся? Я сделал глубокий вдох. А потом — глоток шампанского прямо из горлышка.
Затемнение
Действие второе
Ранний вечер следующего дня. Ричард, который уже пришел в форму, беседует с доктором Брубейкером. Оба держат в руках верстку. Разговор складывается непросто.
РИЧАРД. Теперь, доктор, страница сто десять. Как вы смотрите, если мы упростим этот абзац. (Показывает.) Вот так, например.
БРУБЕЙКЕР. Упростим? Да я что, для слабоумных пишу, что ли?
РИЧАРД. Людвиг, поверьте, мы лучше вас знаем, что такое массовый читатель. Страницу, где есть непонятное слово, он просто переворачивает. Книгу, где много непонятного, он выбрасывает.
БРУБЕЙКЕР. Но мне будет стыдно, если кто-нибудь из моих коллег увидит эту писанину. Зачем, к примеру, это уведомление? «Здесь вы найдете истории погорячее, чем те, о которых пишут в газетах».
РИЧАРД. А что, неправда? Один этот ваш Густав Казарес чего стоит.
БРУБЕЙКЕР. Да, с точки зрения науки, этот серийный убийца, этот маньяк, который охотился за молодыми женщинами — интереснейшая фигура. Но он — лишь один из объектов моего анализа, причем не главный. А вы выносите его на обложку. Кто это придумал?
РИЧАРД. Мистер Бреди.
БРУБЕЙКЕР. Ричард, ваш компаньон — просто идиот. Это он слабоумный, а не читатель. Ну, взгляните сами…
РИЧАРД (в зал). Брубейкер выхватил из под стопки бумаг макет обложки. Художник, которому мистер Бреди поручил эту работу, не пожалел красок. Маньяк с ухмылкой на фиолетовом лице крался по узкой улице за девушкой — юной и беззаботной…
БРУБЕЙКЕР. Нет, вы бы этому парню еще клыки, как у вампира, нарисовали.
РИЧАРД. Я уже хотел возразить Брубейкеру, чтобы защитить честь мундира. И вдруг… Свет скользнул по глянцу обложки, и мне показалось, что маньяк подмигнул мне. (Хватается за голову руками.) Я вспомнил вчерашнее. Мне стало не по себе.
БРУБЕЙКЕР. Ричард, что с вами? Вам плохо?
РИЧАРД (приходит в себя). Извините, доктор.
БРУБЕЙКЕР. Это я своими претензиями так вас допек? Вы, наверное, считаете меня неблагодарным? Вы ошибаетесь.
РИЧАРД. Доктор, хочу вас спросить. В своей книге вы пишете, что девяносто процентов людей нуждаются в помощи психиатра.
БРУБЕЙКЕР. Остальные десять процентов — это те, кому уже ничто не поможет.
РИЧАРД. Людвиг, мне нужен ваш совет. Я в отчаянии, доктор!
БРУБЕЙКЕР. Это бывает со всеми.
РИЧАРД. Да, но со мной такого раньше не бывало! Вот в чем дело. Кажется, у меня крыша поехала.