По дороге домой Костя неожиданно и довольно грубо взял Нинину руку и просунул в свою, согнутую в локте. Она не отняла руки, но даже сквозь два пальто он чувствовал ее напряженную жесткость. Впервые они шли по улице под руку, и это было приятно, поднимало его еще на одну ступень в странной, непонятной иерархии, в которой Ася была намного, намного выше его.
– Я теперь поняла, – вдруг сказала Нина.
– Что поняла?
– Почему ты решил со мной гулять. Это назло ей, да?
– С Пряжки сбежала, что ли, – вяло возразил Костя. – Мы знакомы с трех лет, это маминой подруги дочь.
– А со студентом своим она давно вместе?
– Давно, – соврал он.
– Мы идем по улице Правды, – заметила она.
– И что?
Нина не ответила, просто выдернула руку из его руки, а у входа в парадную, уже прощаясь, сказала, не глядя на него:
– Знаешь, я не гордая. Все равно у нас с тобой намного больше общего, чем у тебя с этой твоей Асей.
– При чем тут гордость? – удивился Костя.
Она вздохнула, быстрым движением коснулась его щеки, неприятно пощекотав нос мокрой варежкой, и скрылась в парадной.
Общего у них и вправду было много. Один класс, одна комсомольская группа, общие приятели-одноклассники, общие вечеринки и полузапретные танцы под патефон, когда у кого-то уходили родители, оставляя на целый вечер пустую квартиру. Они вместе учились, вместе бегали на стадион сдавать нормы ГТО, вместе ходили на демонстрации, сидели на собраниях. С ней не надо было, как с Асей, все время ждать шпильки, подковырки, насмешки – напротив, с Ниной он чувствовал себя умней, интересней, значительней. Но проект не работал, Костя не мог больше себя обманывать, достаточно было одной мимолетной встречи с Асей, чтобы понять, как ее не хватает, как он по ней скучает. Он попытался убедить себя, что скучает как брат, и самому стало смешно. И все же он решил продолжать: во-первых, было немножко жалко Нину, во-вторых, нельзя быть нытиком. Даже если он и в самом деле влюбился в Асю, такие влюбленности уже были у него и проходили довольно быстро. Пройдет и эта. Влюбиться нетрудно, даже делать ничего не надо – посмотрел, влюбился и все. А вот выстроить с девушкой такие отношения, чтобы во всем вместе, чтобы была настоящая дружба, а не только в кино ходить и там ее за коленку в темноте трогать, – это куда трудней.
В таких размышлениях Костя дошел до дома, попил с матерью чаю, наскоро сделал упражнения по алгебре, перевел с немецкого заданный параграф. Историю с литературой делать не стал, можно прочитать в школе на переменке. Перед сном он решил проверить коньки, не затупились ли, не пора ли точить – завтра они с Ниной собирались на каток.
На правом коньке почему-то не было чехла, он прополз по всему коридору, заглянул за сундук, посмотрел между сундуком и велосипедом – красивого кожаного чехла, темно-коричневого, с тускло-золотой большой буквой «Н», выдавленной в коже возле застегивающей кнопки, нигде не было. Костя вернулся в комнату, посмотрел под столом, под кроватью, открыл дверь в родительскую спальню – вдруг чехол расстегнулся и слетел с конька и кто-то, он сам скорее всего, случайно затолкнул его сюда. В спальне было пусто – родители о чем-то разговаривали на кухне. Он заглянул под стол с кистями и красками, потом под старый дубовый шкаф и уже без особой надежды пошарил рукой под кроватью. Наткнувшись на что-то твердое, инстинктивно потянул наружу и вытащил плоский чемоданчик. Он прислушался – родители все еще сидели на кухне. Быстрым воровским движением он открыл чемодан. Внутри, аккуратно сложенные, лежали три отцовские рубахи, старые брюки и лыжные штаны, маленькая подушка-думка, ремень, бритвенные принадлежности – но не обычный отцовский несессер со стальными золингеновскими бритвами, а дешевые интомовские, – несколько пар носков и зубная щетка в целлулоидном чехле.
В коридоре послышались отцовские шаги. Костя быстро захлопнул чемоданчик, толкнул его под кровать. Отец ушел в ванную, Костя выскочил из спальни и проскользнул к себе в комнату. Он знал, что означает такой чемоданчик – ожидание ареста. Догадаться было нетрудно, он помнил обрывок разговора между матерью и Анной Ивановной, который они с Асей нечаянно подслушали полгода назад, выйдя из комнаты в коридор, чтобы взять книжку в книжном шкафу.