Мать-одиночка.
Никогда не думала, что в моей жизни может произойти нечто подобное.
Медленно встав с кровати, я все же решила немного пройтись. Обход на сегодня уже давно закончен, анализы все сданы, уколы поставлены, а вот кафе на нижнем этаже не изучено. Почему-то захотелось салатик, хотя можно и мяса кусочек, или тортик, но лучше роллы! О да! Именно роллы, хотя не думаю, что в подобном кафе можно найти такую еду…
Как же я ошибалась, когда думала об этом…
Огромный зал, наполненный длинными столами, был заполнен людьми. Вдоль стены тянулись ряды с подносами, на которых стояли большие блюда с едой, закрытые крышками. Тут и каши, и супы, и второе на выбор, и несколько видов мяса и… пресловутые вегетарианские роллы! Я бы точно не смогла сама оплатить свое пребывание в подобном месте — да это же самый настоящий шведский стол, как за границей. Очень многое приготовлено на пару, практически нет жареного, и самое главное, это система выбора. Просто называешь номер палаты, в меню на стойке выскакивает окошечко с выбором фамилии, а затем продукты, которые можно купить. Заказать что-либо запрещенное — например курочку под соусом карри, я не могла, потому что эти варианты просто не отображались в меню заказа. Как же все просто, продуманно и… дорого. Не смотря на то, что это место все же было столовой, на полу не было ни единой крошки.
Я быстро сделала заказ, оплату с меня не взяли, но записали все на номер палаты — словно я в отеле где-то заграницей, ну честное слово, и тут же все очень быстро принесли.
— Я смотрю, наслаждаешься… — голос противный, надменный. Я обернулась в сторону источника и увидела ту самую девушку, что хотела сделать маникюр.
— И что в этом такого? — наверно, стоило промолчать, но фраза сорвалась с губ раньше того, как в голове созрела здравая мысль.
— Да так… думаешь, сможешь привязать его ребенком? — это она сейчас об Александре говорит, да? Да на нем что, все помешались? — глупая девочка. Он детей боится как огня, твой план изначально обречен на провал.
— Да мне пофиг, — я пожала плечами, наслаждаясь горячим чаем с бергамотом и мысленно надеясь, что она скоро уйдет. Женщина была одета в уличную одежду, значит, уже через некоторое время ее здесь не будет. Вот и славненько.
— Неужели, — она явно мне не поверила, облокотилась на поверхность стола и медленно проговорила, смакуя каждое слово, — он бросит тебя точно так же, как и многих других. И ты останешься одна — без денег, власти, и крыши над головой. Он выкинет тебя, словно мусор…
— Я же говорю, мне пофиг, — я просто хотела нормально покушать, в спокойной обстановке, чтобы никто мне не мешал, так нет же! И тут приключения! — поэтому не мешай мне есть.
— Так ты на аборт, что ли? — Оксана печально надула губки, — мне тебя та-ак жаль. Но знаешь, в моей жизни это уже третий аборт, ничего страшного в этом нет. Ну, в любом случае, денег ты с него явно поимеешь, а это уже говорит о том, что ты не совсем дура. Удачи, малышка. И все же этот кабель ничуть не изменился…
Иногда мне кажется, что все эти люди говорят о каком-то другом Преображенском. Да что, черт возьми, происходит? Не мог же он переспать с кучей женщин в этом городе? Должен ведь быть хоть какой-то предел? С другой стороны, с чего мне вообще верить этой странной девушке? Наговорить можно очень многое о ком угодно, где угодно и как угодно. И мне, если честно, сейчас не до похождений Преображенского.
Вернувшись в свою палату, я тут же выключила свет и постаралась уснуть. Отдых обещает быть коротким, но приятным и что самое главное — долгожданным.
***
— Вы уверены? — врач спокойно кивнула, что-то написала в выписном листе и с чувством выполненного долга вручила мне бланк, — подождите, мне точно можно домой?
— Милая, судя по анализам у вас все хорошо. Сейчас низ живота тянет как раньше?
— Нет… Меня уже на второй день перестало что-либо беспокоить.
— Вы провели у нас пять дней, за это время мы сделали все необходимое и с уверенностью можем сказать, что малышу ничего не угрожает. Дарья… Знаете, я искренне желаю вам благополучия, и если быть совсем откровенными, вы одна из немногих, кто ведет себя здесь как человек.
За несколько дней пребывания в центре, я успела сблизиться с Ангелиной. Эта женщина любила спокойно поговорить о медицине, и ей совершенно не хотелось обсуждать посторонние темы, сплетни и прочее. Как выяснилось позже, большинство девушек не особо заботит их состояние — главное, это внешность. Она не рассказывала подробностей, не называла имен и даже не жаловалась, но иногда в ее речи проскальзывали странные слова-упреки, или же наоборот удивление по поводу моей покорности и искреннего переживания о ребенке.