Звучит как залог имущества. Ну бред просто. Хотя составлено довольно грамотно, правда весь текст я не запомнила. Стоят тысяча и одна подпись, печать нотариуса. Да и в тексте меня же не в рабство сдают, хотя очень похоже. И сумма приличная. Хоть не продешевился.
Как вообще родной отец мог заложить свою дочь словно вещь?! В порыве истерии я все же порвала его (но это вряд ли единственный экземпляр, поэтому надеяться, что меня выпустят нельзя) от нее же и уснула.
Дверь тихо открылась, на пороге показалась знакомая фигура. Кирилл в одной белой рубашке с расстёгнутыми первыми двумя пуговицами и белоснежных брюках облокотился о закрытую дверь скрестив руки на груди. Его самодовольное лицо начало раздражать.
– Знаешь, пожалуй, попрошу Борисовича назначить тебе успокоительные. В твоем возрасте нервы беречь нужно. Тебе еще детей рожать.
– Каких еще детей?
– Наших, родная. Я пришел за моим пиджаком. Хотя, если он тебе так понравился могу оставить на память, – послышался смешок.
– Да пошел ты.
– Знаешь, котенок, даже если ты порвешь оригинал документа, то все равно не разорвешь контракт, – Кирилл подошел ко мне очень близко, наклонившись он приподнял мой подбородок до уровня своих губ и прошептал последнюю строчку прямо в мои «Ты все равно будешь моей» я почти поддалась на провокацию, почти, но парень ухмыльнулся и отстранился. – Давай, одевайся к завтраку, жду внизу.
– И сколько на этот раз у меня времени?
– Десять минут. И прошу, больше без откровенных нарядов. Я ведь не железный, все время терпеть не смогу. А пустой зал ведь так заводит, – и он ушел, прихватив пиджак.
В этот раз я решила не спорить и одеться. Выбрав легкое черное платье до колен с тонкими бретелями спускаюсь вниз. Не знаю почему, но сейчас у двери никого нет. Я без охраны. Захожу в обеденный зал, Клим сидит уже за столом читая какие-то документы. Увидев меня, он отлаживает их и смотрит на мое платье, оценивая внешний вид.
– Так лучше, – дает добро. – Садись.
– Вы сегодня сама любезность, – не знаю почему, но утренний «флирт» меня задел, и в данный момент хотелось задеть его. – Чего еще изволите, хозяин?
Он выгнул бровь от удивления и выжидая продолжения замер. Я же (похоже опять оставив инстинкт самосохранения в комнате) стояла на месте гневно пялясь на мужчину.
– Не стоит меня выводить из себя, Катерина, пожалеешь, – от его ледяного тона и не менее ледяного взгляда тот самый инстинкт вернулся, и я быстро села на вчерашний стул напротив него, Клим вновь вернулся рассматривать бумаги перед собой. Видно, было как он злится, парень не привык что ему перечат или грубят.
В полном молчании мы ели, пили кофе. За все время он больше не соизволил взглянуть на меня, и я почувствовала себя предметом декора. От скуки начала осматриваться. Столовая была в классическом стиле, кроме большого светлого стола и двенадцати стульев в зале было много зеркал в пол, несколько скульптур и много цветов. В центре зала, прямо над столом весела хрустальная люстра похожая на тысячи льдинок свисающим над нами.
– Если хочешь хоть иногда выходить из своей комнаты выполни несколько моих условий, – от неожиданности слегка подпрыгиваю на стуле.
– Какие? – коротко спрашиваю, боясь вновь разозлить, узнавать, что будет если все же ее вывести из себя не хотелось, уж больно страшно. Парень в который раз отлаживает свои бумаги и загибая пальцы говорит, глядя в глаза:
– Будь послушной. Не пытайся сбежать. Не создавай проблем. Проще некуда.
– Это все?
– Да.
– И я могу гулять где хочу?
– Нет.
– Но ты же сказал…
– Что ты можешь выходить из своей комнаты, но это не значит, что тебе разрешено гулять, где тебе захочется.
– И где же мне можно гулять? – раздражаюсь я.
– Пентхаус в твоем распоряжении. Чтобы покинуть его приделы нужен спецпропуск, который тебе не положен.
– И никакой охраны не будет?
– Нет. Соблюдай условия и получишь приз, – допив кофе встает. – Сегодня пообедаешь сама, у меня встреча. Вечером посмотрим, если не буду слишком занят.
– Только вторые сутки тут, а уже такие привилегии. Даже почти не чувствую себя заложницей, – сарказм из меня аж выпирал, но в его глазах сверкнули озорные огоньки, он улыбнулся.