Время шло, но ничего не происходило, некоторые стали расходиться. Тогда мы осторожно приблизились и длинной палкой ударили по обугленному телу. Позвоночник сломался со звонким хрустом и обе половины провалились внутрь фонаря. Мы не видели что там с ним случилось, но продолжали ждать. И наши ожидания были вознаграждены. Мы услышали нарастающее шипение и вслед за тем увидели яркую вспышку. Зеленого не стало.
Мы затушили свечу. Когда фонарь остыл, мы осторожно приблизились и заглянули внутрь: глубоко на дне, у основания свечи, наполовину вмерзая в розовый парафин, лежали останки зеленого — черная головешка нижней части туловища и то, что осталось от верхней: веер тонких горелых соломок, увенчанных пористым, бугристым черепом. Глядя на эту черную каплю, теперь уже вряд ли бы кто-нибудь догадался, что при жизни он был зеленым.
Леонид Каганов
3 июня 1995, Москва