Слава был близок к злому экстазу, когда оценил, сколько модненьких ублюдков лили слёзы и сопли в динамики своих дорогих телефонов, рассказывая родителям, что они не прошли конкурс и им нужны деньги на учёбу. Разумеется, это касалось тех из них, кого не привели на экзамен за ручку.
Отметить свой триумф он пригласил Еву. Мать с отчимом уехали в деревню и квартира осталась пустой. Днём в ней было невозможно находиться, стены раскалялись на солнце, а вот под вечер, когда спадала жара, становилось комфортно.
Девушка изменилась за годы, слегка схуднула. Ева работала в какой-то рыгаловке и они виделись очень редко, зато часто переписывались. Интересы у неё остались прежними, и теперь было забавно наблюдать за тем, как она в материном застиранном фартуке и приличной блузке режет в салат помидоры и подпевает вокалисту под рокот гитар. Это были те самые песни из старых добрых времён начала их дружбы. Слава пытался отговорить её готовить и самостоятельно наварить пельменей, но приступ хозяйственности остановить не удалось. Ева наполняла его мирок отшельника уютом, ничего в нём не ломая. Всё-то она понимала и не нужно было лишних слов.
Вечер воспоминаний пролетел как одна минута. Ева наконец-то бросила крутиться по дому и уселась в кресло с банкой любимого винного коктейля. Слава сходил за очередной порцией выпивки. «Последняя. А то… Мало ли, какие планы у старой подруги» — подумал он. Отпускать её не хотелось. Закрыв холодильник, он вернулся в комнату, обернулся в сторону Евы и остолбенел. Она меланхолично смотрела выведенный на плазменный экран телевизора обзор какой-то игры. Тем временем, над ней нависало существо, в полтора раза больше человека. Из туловища этой твари тянулись тонкие плети, они закапывались в тело девушки и казалось, что они вот-вот лишат её жизни.
Кея рассказывала о щупах, но он и подумать не мог, как противоестественно и дико они выглядят. Чёрные коленчатые стебли, похожие на тростник, торчали из локтей и боков твари, внизу живота их был целый куст. Слава собрался с духом и громко сказал: — Я тебя вижу. Существо обернулось. Это был измученный до крайности инкуб. Его зрачки бесконтрольно блуждали, словно мыльные пузыри. В другой ситуации было бы даже смешно. — Чего? — забеспокоилась Ева. — Не двигайся! Просто не двигайся! — взмолился Слава. — Сливки или молоко. Тогда я отпущу её, — с трудом промямлил инкуб. — Что с тобой случилось? — Не твоё дело! — крикнул он. — У меня нет ничего такого. Демон пожал плечами. — От этого не умирают, не бесись, — голос инкуба переменился, — я только подкреплюсь немного. Тут и так брать нечего. Через несколько секунд он втянул щупы и сделал несколько шагов в сторону Славы. — Дверь открой. Я выйду только через дверь. Когда он исчез за поворотом лестницы, Ева подала голос: — Давно у тебя шизофрения? — Помнишь, мы говорили про всякую магию? Долго рассказывать… Она есть, но в ней всё не так как кажется… — Надеюсь, ты выдумываешь.
В ту ночь он остался один и запер все окна. Утром нужно было донести документы в Академию, и пока Слава шёл по улице, ему постоянно казалось, что не все вокруг него — люди. У одних был странный голос, другие выглядели как-то неправильно. События прошлого вечера не шли из головы. Могут ли демоны навредить?.. Ева чувствовала себя хорошо, но он всё время проверял, заходит ли девушка в сеть.
Кеаль явилась, пока он спал. Окно, которое он даже зимой держал приоткрытым специально для неё, было заперто. Слава очнулся от ощущения присутствия. Всё было похоже на детский кошмар, когда в темноте мерещится сидящая на стуле фигура, а оказывается ворохом одежды, только кошмар теперь сбылся. Демоница сидела на краю кровати и молча смотрела на него. — Кея, — выдохнул Слава, — напугала ты меня! — Ты забыл закрыть форточку на кухне, — проговорила она чужим голосом, — и зря рассыпал соль. Она не помогает. Иконы и кресты тоже. Круги мелом. Травы, огонь и железо. Я же не злой дух. Я значительно сильнее. «Вот и сказке конец!» — в ужасе подумал Слава.
Он вскочил с кровати и демоница встала рядом с ним. Она была выше него на две головы и похожа на статую Артемиды, которая вот-вот схватит за горло холодной бронзовой рукой и раздавит все вены на шее. — Достаточно было просто сказать, что ты больше не хочешь видеть меня, а не пытаться навредить. — Дело не в тебе! Здесь вчера… Договорить Слава не успел. Его прошило несколькими десятками щупов. Он не мог вырвать их из себя, потому что не осязал. Воображение нарисовало ему чудовищную боль и приближающуюся смерть. Со сдавленным стоном: «Мама!» он упал на колени. — Знаешь, чем страх отличается от ужаса? Ужас куда приятнее на вкус. Много чего можно было с тобой сделать, но мне даже не приходило в голову. Раньше не приходило.