Учёба началась с невыносимо скучных, но полезных отрисовок. Тяжелее всего было добираться до академии вовремя и сажать своё тело за мольберт в половину десятого утра. Особенно, когда опять всю ночь ждал, что качнётся створка окна и… После того, что сотворили с ним охотницы, Слава изменился. Стал более спокойным, открытым и терпимым, как будто разом перегорели все нервы. Правда, одиночество часто терзало его и он ощущал себя лишним. В этой семье, в этой академии, в искусстве. Люди как будто чувствовали безразличие, коснувшееся его в детстве и тоже игнорировали. Не всегда здоровались, а переведя на него взгляд, делали каменные лица.
Он еле дожил до того момента, когда начались портреты. Сонные натурщики со слипающимися глазами предоставляли свои головы и руки, чаще всего, совершенно пресные и бесхарактерные. Их наряжали в нелепые тряпки из фондов академии, крутили из драпировок тюрбаны. Весь этот дешёвый театр вылизывал акварельные кюветки до дна, жадно грыз карандаши и пастель. На пике отчаяния Славу вызвали к ректору.
Это был известный человек со связями, умевший и главное — учивший делать деньги. Студенты уважали его. — Ярослав, а нет желания сделать персональную выставку? У вас уже полно работ. Хоть бы в конкурсах участвовали, а то ни грамот, ничего… — Персональную? Прямо в академии? — опешил Слава. — Мероприятия нужны. До праздников далеко, залы простаивают. — А что от меня требуется? — Вы напишите несколько работ на классические темы. Библейские, античные. Мы их вперёд повесим, сфотографируем, хорошо получится. Вы же понимаете, без этого никак… А ваших женщин и суровые пейзажи куда-нибудь вглубь.
Нужно было соглашаться. Славу день за днём всё сильнее губила издевательская пошлость учебных постановок. Не было уже того воодушевления, которое не отпускало его из-за работы днями и ночами. Уехать подальше и абстрагироваться было бы лучше всего, но учёба намертво приковывала к режиму и месту. Он чувствовал себя стариком, теребящим порножурнал в надежде испытать былое. А вот выставка могла дать то, за чем он гнался со школы: возможность себя выразить и показать. Создать пространство своих смыслов и взглядов. Пускай ненадолго, на пару дней, но он почувствует себя художником по-настоящему. Нужно было соглашаться…
X
Крыша над головой, окна, стены и запирающаяся на ключ дверь. Верхний свет, чайник, удобные стулья, пара подиумов и кушетка впридачу. Несколько дней Слава не мог поверить своему счастью. Академия была новой и по большей части пустовала, но своя, личная мастерская… Он заходил в неё несколько раз, просто побыть. Договорился с охранником, что будет иногда ночевать. Он привёз с собой колонки и почувствовал, что окончательно обжился. Воображение разгулялось от перемены обстановки и выдало несколько неплохих многофигурных композиций, годившихся для довольно крупных форматов. «Хотят библейские мотивы — получат», — думал Слава, пряча улыбку. Утром он покорно отрисовывал задания вместе со всеми, а вечером занимался подготовкой к выставке.
Казалось, месяц не прошёл, а его нагло украли. Вытащили из кармана, где он тихо лежал, грея сердце. Слава понимал, что украл этот месяц у себя сам, потратил чёрти на что. Успел только наметить карандашом самую крупную работу. Нужны были модели. Он помнил об этом с самого начала, но всё медлил, подозревая, какую цену заломят ему демоны, а расплатиться с людьми он и подавно не смог бы. Как минимум, придётся снова испытать кошмары. Он не понимал, как они работают, но догадывался, вспоминая слова Кеи про отличие страха от ужаса.
Он остался ночевать в квартире. Мать с отчимом за стеной усложняли задачу. Слава очень надеялся, что шуметь в этот раз не будет. Он налил в блюдце жирных сливок и поставил перед окном. По привычке погасил свет и затеплил дешёвую парафиновую свечку. Снаружи уже через пару часов кто-то заскрёбся по отливу. — О, привет! — помахала рукой Лестра и перелезла в комнату. — Без подруги? — удивился Слава. — Готовится к балу. Да и сытая она. Послушай, мы немного перестарались в прошлый раз. Извини. Чёрт, я уже устала извиняться, но уж таков мой нрав, не умею себя сдерживать. До сих пор на кончиках пальцев прогоревшие следы. Я клала их тебе на виски, пока ты спал. — Ерунда. — махнул рукой Слава и вздрогнул, вспомнив несколько секунд той ночи. — Кея не делала с тобой такого? — Нет, она всего один раз воткнула в меня эти чёрные штуки. Только когда я с ней накосячил. — Вот дура. Полная дура! — оскалилась демоница и тряхнула головой. — У меня тут есть одно предложение… Мне нужны фигуры для картины. Вы подходите. Если сможете позвать ещё кого-нибудь человекоподобного, будет здорово. За это я готов платить чем скажете.