Вечером она выбрала маршрут, который позволил не столкнуться ни с кем знакомым по пути к девушкам. Сады и каменные галереи сохранили тайну её перемещений.
Лестра и Фера ждали в полной готовности. — Мы идём на вечеринку, — сказала Лестра, смотрясь в маленькое зеркало, — так добычи хватит на всех. Хозяева не держат животных. Только бы не отменилось веселье, а то выйдет, зря пропустили ужин. Жаль, я плохо запомнила нужное окно, придётся выискивать. Идёмте!
Лаз у самой земли впустил три едва заметных тени. Пока шли до нужного дома по колкой асфальтовой дороге, усыпанной бутылочным стеклом, Кея жадно вдыхала ночной терпкий воздух и косилась на огни шоссе вдали. Ей давно хотелось просто погулять по городу, и она твёрдо решила как-нибудь выбраться без особой цели.
Дом нашли и общими усилиями развернули ось. — Идём по звуку или по запаху? — спросила Фера. — Когда почувствуем запах, уже вымотаемся. Выслушивайте громкую музыку, разговоры. Тс-с! Разойдёмся в разные стороны.
Они стали бродить между окон, стараясь не упустить признаки начинающейся вакханалии. Кея испытала укол вины, вспомнив про мальчика. Его дом остался позади. Стоило к нему зайти, но открывать свой секрет остальным она не спешила.
Лестра поминутно останавливалась, вся обращаясь в слух. Вдруг она круто развернулась и жестом подозвала к себе охотниц. — Здесь! — Окна закрыты, — раздосадованно отозвалась Фера. — Подождём. Откроют, когда захотят курить. Стали ждать. Сквозь рамы просачивался заливистый девичий хохот и гвалт мужских голосов. Лестра присела на колени и принялась задумчиво теребить прядку волос, Фера припала к щели между створками окна. Оттуда исходил запах, страшно разжигавший аппетит. Кея наблюдала за людьми в комнате. Ребята и девушки поставили бутылки на стеклянный столик и включили телевизор. Они были ещё трезвыми и суетились, перекладывая еду. Одной из девушек подарили цветы, и Кея подумала: «Скорее всего, хозяйка. День рождения?». — Как жилка? Зажила? — спросила вдруг Лестра. — Давно. — Извини уж, я перестаралась. Думала, ты сама меня ударишь, раз такая дерзкая, ходишь одна в другой мир. Если бы мне испортили чертёж, я бы убила. — А на кого ты учишься? — Инженер. Так что тоже буду работать на гильдию архитекторов. — Лучше нам не держать друг на друга зла. — пожала плечами Кея.
Спустя несколько тостов, наконец, открыли окно. Охотницы проникли в комнату и осмотрелись. — Урок первый, — объявила Лестра, — ориентируйся на зрение. Она сделала сложный жест перед лицом. Кея повторила его несколько раз, пока он не позволил ей увидеть нужное. Люди превратились в сосуды с эфирами разных цветов, естественных и ярких. От неожиданности она ахнула. — Вверху скапливается всё лёгкое. Радость, удовольствие. Цвет у этого эфира золотистый. Чуть ниже — зелёный страх. В самом низу — гнев, ненависть и под ней уже ликвор. — А что это за вертикальная полоска сквозь всё тело? — А, любовь. — небрежно сказала Лестра. Фера, тем временем, заинтересовалась тортом. Придерживая свою рыжую косу и стараясь не извозиться в белковом креме, она одними губами хватала ягоды. Таких в Тартаре не было и из Нового Рая их тоже не привозили. — Ва-а-аня! Ты ягоды сожрал?! — заголосила именинница, обнаружив пропажу. Невидимая Фера подняла на неё глаза, продолжая жевать. — Я вообще торт не трогал, — обиделся парень в кофте с капюшоном. Все слои его ментального тела пронзало алое копьё. Кея залюбовалась мягким движением эфиров. Когда люди общались друг с другом, внутри у них колыхались и перемешивались цвета. Парень был почти счастлив, но ликвор переполнял его, занимая слишком много места. Он принял достаточно удобную позу в кресле, Кея вознамерилась подкрепиться, но Лестра поймала её за руку. — Жди! Когда они все напьются, будет вкуснее. Ты и не пробовала, наверное, как это бывает. Увидела еду и давай уплетать, ну кто так делает? Зачем тогда охота?
Демоницы прошлись по квартире. Им удалось похитить немного икры с бутербродов и красного вина. Молодёжь не умела пить, наливала себе жадно и щедро, можно было дотянуться губами до поверхности и сделать пару глотков. — Уважаю такое, — проговорила Лестра, опуская нос в чужой бокал, — не то что в ресторанах. Нальют на донышко и вертят в руках. Как будто знают про нас и не хотят делиться. Тоже мне, венцы творения!