— Мы скоро встретимся, — пообещала Джастин. — Мне пора.
Оливия хотела было попросить, чтобы они договорились о точном дне и времени, но до того, как открыла рот, связь прервалась.
Бормоча себе под нос, Оливия закончила составлять список покупок, а затем взяла куртку и сумочку. Погода в январе была пасмурной и ветреной. Моросил слабый дождь, похожий скорее на легкий туман. Она закрыла входную дверь и поторопилась спуститься с крыльца к машине. Оливия любила свой дом, окна которого выходили на водную гладь возле дороги к маяку. Сам маяк был в трех милях от ее дома и находился на скале глубоко в бухте. К сожалению, его нельзя было увидеть из окон дома Оливии.
Ей нужно было сделать несколько остановок — магазин, химчистка, библиотека. Оливия надеялась, что завершит все дела до обеда, а потом поедет на встречу с матерью. Она вновь пожалела, что Джастин не сможет присоединиться к ним.
Оливия забрала свои вещи из химчистки и вернула книги в библиотеку, а затем поднялась к местному магазину «Сейфуэй», где всегда делала покупки. Слава богу, было еще рано, и пока не наблюдалось обычного субботнего столпотворения. Оливия начала с отдела, в котором продавались овощи. Там она немного постояла, размышляя, стоит ли пучок салата своей чрезмерно высокой цены.
— Судья Локхарт! Не ожидал увидеть вас здесь.
Оливия повернулась и увидела того самого мужчину, который умудрился испортить ей утро. Она вспомнила его лицо по тому дню в зале заседаний — человек, который сидел в первом ряду, с блокнотом и ручкой в руках.
— Смотрите-ка, неужели это сам мистер Джек Гриффин!
— К сожалению, не припомню, чтобы имел удовольствие официально с вами познакомиться.
— Поверьте, мистер Гриффин, после сегодняшней статьи в газете я знаю, кто вы.
«Он примерно моего возраста, — подумала Оливия. — Около пятидесяти и примерно такой же комплекции, что и я». Темные волосы, которые уже начинают седеть. Чисто выбритый, с приятными правильными чертами лица, Джек не был безупречно красивым мужчиной, но обладал качеством, которое можно было бы назвать притягательностью. Он охотно улыбался, и его взгляд был прямым и открытым. Гриффин выглядел слегка неопрятным и свободном дождевике, и Оливия заметила, что рубашка на нем была повседневная, а две верхние пуговицы расстегнуты.
— Неужели я слышу нотку осуждения в вашем голосе? — спросил он с игривой улыбкой.
Оливия не знала, как ответить. Гриффин раздражал ее, но, если она даст ему понять, что сейчас чувствует, это не принесет никакой пользы.
— Думаю, вы всего лишь выполняли свою работу, — пробормотала она, укладывая зеленый перец в свою корзинку.
Красный перец стоил менее фунта, но Оливия любила зеленый и чувствовала, что заслужила небольшое удовольствие. Она покатила свою тележку в сторону, но Джек остановил ее:
— За соседней дверью находится кафе. Давайте поговорим.
— Я не думаю, что это хорошая идея, — покачала головой Оливия.
Джек последовал за ней, когда она стала выбирать свежую зеленую фасоль.
— Вероятно, это было всего лишь мое воображение, но мне показалось, что вы не хотите развода той молодой пары. Верно?
— Я не обсуждаю мои дела за пределами зала заседаний, — сухо проинформировала его Оливия.
— Вполне естественно, — произнес Джек благоразумным тоном, продолжая идти за ней. — В этом было нечто личное, так?
Теряя терпение, Оливия повернулась и посмотрела на него. Как будто она признает нечто подобное перед репортером! Джек говорил так, будто она нарушила профессиональную этику. Черт, она не сделала ничего плохого. Она поступила так из лучших побуждений и осталась в рамках закона.
— Вы ведь потеряли сына? — давил на нее Гриффин.
— Вы собираете информацию обо мне для вашей следующей статьи, мистер Гриффин? — холодно спросила Оливия.
— Нет, и называйте меня Джек. — Он поднял обе руки, что должно было убедить ее, как подумала Оливия. Но это не помогло. — Я почти потерял своего сына, — продолжил он.
— Вы всегда донимаете людей, которые предпочитают идти по своим делам, или же я особенная?
— Вы — особенная, — ответил Джек, не задумываясь. — Я понял это в ту минуту, как только вы вынесли решение по делу Рэндаллов. И знаете, вы были правы. Каждый человек в заде суда мог видеть, что им не нужно разводиться. А вы проявили мужество и сказали это.
— Я уже объясняла ранее — не могу обсуждать свою работу.