- Ты знаешь, я не это имел в виду, - вздохнул он. - Конечно, он имеет значение. С моей стороны было дерьмово это говорить.
- Да, - выдавила я, тяжело дыша. - Так и было.
- Я пытался сказать, что Джоуи больше восемнадцати. Юридически он взрослый, и социальные работники им не интересуются. Они сосредоточены на несовершеннолетних детях – тебе, Тадгхе, Олли и Шоне. Он не в поле их зрения.
- Ты уже познакомился с Шоном? - Я услышала свой вопрос жестче, чем думала, что способна. - Олли вырос, не так ли? Тадхг тоже. Какого возраста им было, когда ты видел их в последний раз? Три и шесть, не так ли? - Я знала, что должна остановиться и обуздать это, но не могла. Я была так взбешена тем, что он мог быть таким легкомысленным в своих словах. Мне было больно слышать, как он называл Джоуи неуместным , потому что я знала, что именно это чувствовал Джоуи, когда он в ярости уходил ранее. - Мне было десять. Джоуи было двенадцать – едва ли старше, чем Тадгх сейчас. Ты думаешь, мы изменились, Даррен?
- Многое изменилось, - прошептал он.
- Да, так и есть, - согласилась я дрожащим голосом. - И мать, которая была так добра к тебе, мама, которую ты помнишь, - это не та, которую мы пережили.
- Она все еще твоя мать.
- Видишь ли, ты продолжаешь называть ее так, но я помню, что у меня была только одна такая.
- Шэннон ...
- Его зовут Джоуи, - выдавила я, сжимая в кулаке простыни. -Не относящийся к делу. Он был нашей матерью, Даррен, когда наша настоящая ушла. - Слезы текли по моим щекам, когда я заговорила, заставляя себя выговорить это так, чтобы он услышал: - Когда ты ушел, что-то умерло внутри нее. Она не была прежней. Все потемнело. Ты думаешь, что знаешь, но это не так. Ты не можешь знать, потому что не видел...
- Я увидел достаточно, Шэннон, - устало ответил он. - Поверь мне.
- Что бы ты ни видел, это было в то время, когда она присутствовала, - выпалила я. Я говорила все это не для того, чтобы причинить ему боль. Мне просто нужно было, чтобы он понял это. - Ее не было здесь очень давно.
- Послушай, я не собираюсь тебя принуждать, - наконец ответил он. - Что бы ты ни хотела делать, это твой выбор.
Но...
- Но дело не только в тебе, - добавил он. - Будущее Тадгха, Олли и Шона тоже поставлено на карту.
Итак, у тебя нет выбора...
- Мама старается, Шэн, - уговаривал он. - Она готова сделать все возможное, чтобы у нас все получилось.
Ты в ловушке...
- Ей просто нужен совет, - прошептал он. - Итак, если вы просто доверитесь мне и будете следовать моему примеру в этом, я обещаю вам, что смогу обеспечить вам, ребята, лучшую жизнь. Тебе не придется беспокоиться о том, что он вернется, потому что я не позволю этому случиться снова. И как только полиция получит твое заявление и дело дойдет до суда, тебе никогда не придется беспокоиться о...
- Ч-что? Я не собираюсь в суд, - выдавила я, не торопясь попасть туда первой. - Я не собираюсь выступать против него, Даррен. - Я покачала головой, тело сильно тряслось. - Ни за что.
- Шэннон, он больше не сможет причинить тебе боль, - убеждал Даррен. - Клянусь, это будет...
- Ты только что сказал мне, что его арестовали не за это, - выпалила я. - Это значит, что он на свободе. - Я подавила желание закричать и вцепилась в матрас. - Это плохо, Даррен. Ты этого не понимаешь, но я понимаю. Я вижу. Все это пройдет, она примет его обратно, и тогда он заставит меня заплатить за то, что втянул его в н-неприятности. - Шмыгая носом, я протянула руку и грубо вытерла слезы со своих щек. - Джоуи прав; для таких людей, как мы, нет справедливости. Он получит пощечину – и это если нам действительно повезет. Нет, я ничего не говорю о нем.
- Он должен заплатить, Шэннон.
- Тебе легко говорить, - выпалила я в ответ, дрожа. - Когда ты не цена.
- Что? - Даррен нахмурился. – Шэннон, в этом нет смысла.
- Как бы то ни было, Даррен, ты все равно не поймешь, - всхлипнула я. - Он любил тебя больше всех.
Даррен замешкался, как будто не мог поверить словам, которые только что слетели с моих губ. - Ты не могла ошибаться сильнее, - выдавил он. - Ты чертовски ошибаешься, Шэннон.
- У тебя есть слова, - прошипела я, защищаясь. - Жестокие слова, ужасные слова, вещи, которые никогда не следовало говорить тебе, и я так сожалею об этом, но ты не получил того, что получили мы... - Мне пришлось остановиться и сделать несколько успокаивающих вдохов, прежде чем я смогла закончить: - Как бы плохо ты ни думал, что это было, когда ты жил дома, сколько бы пощечин, как ты думаешь, ты получил, я обещаю, что это стало в миллион раз хуже после того, как ты уехал. Я обещаю тебе, что мы с Джоуи взяли больше.
- И ни у кого из вас нет того, что есть у меня, - прорычал он, теряя хладнокровие ко мне. - У вас была милая маленькая семья на шесть месяцев. Ты получила мороженое и гребаные объятия. Ты не получила того, что получил я, Шэннон, и будь чертовски рада этому!
Я вздрогнула от его слов.
Даррен уронил голову на руки. - Мне жаль.
- Да, - прошептала я. - Мне тоже.
6
Я НЕ ЛЖЕЦ
ДЖОННИ
Вчера меня соблазнили ложным чувством безопасности те самые люди, которые привели меня в этот мир обещаниями действий. Однако в ту минуту, когда мне помогли вернуться в постель и вызвали медсестру, мне стало совершенно ясно, что меня обманули. Это стало еще яснее, когда мне сказали, что хороший ночной сон в моей собственной постели прояснит мои безумные мысли.
Ублюдки.
Сон ни черта не прояснил в моих мыслях. Когда я проснулся этим утром, то думал о Шэннон и о такой горячей ярости в моем животе, что я был уверен, что у меня разовьется язва.
Всю дорогу домой из Дублина мое тело было неспокойным, а мысли неслись ко всем чертям. Когда мы, наконец, пересекли границу и вернулись в Корк, клянусь, я никогда не был так счастлив вернуться в мятежную страну, что было вне всякой иронии, учитывая, что я провел последние семь лет в заговорах и интригах, чтобы выбраться из этого места.
Но теперь все было по-другому.
Я был другим.
Мне нужно было повидаться с людьми и заняться всяким дерьмом.
Моим главным приоритетом является Шэннон.
За последние двадцать четыре часа я звонил в местное отделение полиции в Баллилаггине больше раз, чем мог сосчитать. После седьмого или восьмого телефонного звонка, по которому я не получил никакой информации, отношения между мной и полицейской Дейли испортились, которая предупредила меня, что я "хожу по тонкому льду" и чтобы я "позвонил еще раз, если захочу провести ночь в казарме".
У меня было много чего, что я хотел сказать ей в ответ, но мои родители конфисковали оба телефона - мой и Гибси, прежде чем я смог причинить еще какой-либо ущерб.
Никто ни черта мне не говорил, и в этом была проблема. Все, что им нужно было сказать, это "мы проверили ее, и с ней все в порядке". Вот и все. Это все, что я хотел услышать, и я был бы успокоен. Вместо этого я снова и снова получал стандартное: "Мы изучаем это" и "Боюсь, мы не вправе обсуждать это с вами".
Это была полная чушь.
- Это чушь собачья, - высказал я свои чувства вслух, когда мой отец остановил "Мерседес" у нашего дома, а не "Шэннон", как мне было обещано, прежде чем заглушить двигатель. Мне следовало бы знать, что лучше не доверять адвокату, особенно когда упомянутый адвокат отвез Гибси домой, а затем поехал проселочной дорогой к нашему дому, а не по главной дороге в город Баллилаггин. - Мне нужно ее увидеть.