Сигнал боевой тревоги сорвал с коек солдат и офицеров Тульской воздушно-десантной дивизии. Огромные транспортные самолеты, прогревая моторы, раскрыли свои гигантские грузовые люки, поглощая поток людей в полном боевом снаряжении и технику. Приказ гласил: высадиться на подмосковном аэродроме Кубинка и ждать дальнейших приказаний. Генерал-майор Лебедь успокаивал офицеров своего штаба — обычные учения. Такое бывало уже не раз. Рязанская дивизия ВДВ, Псковская дивизия ВДВ, Витебская дивизия ВДВ, подчиненная КГБ, ОМОНы, спецназы, боевые группы по борьбе с терроризмом, голубые, черные, краповые и зеленые береты разбегались на боевые посты, перекрывая, оседлывая, охватывая, блокируя, контролируя…
Начальники пограничных секторов и отрядов вскрывали секретные пакеты. В пограничных районах вводился особый режим, означающий закрытие границ. В пакетах оказались и списки лиц, подлежащих немедленному задержанию в силу особого статуса пограничных зон. Пограничные зоны СССР своей общей площадью превышают территорию всей Европы. Для управления этой территорией при КГБ существовала почти миллионная армия пограничников, вымуштрованных столь же тщательно, как и их свирепые овчарки. Зазвенели телефоны, заработала связь. Под лай овчарок заставы поднимались «в ружье!»… Спавший в своем служебном кабинете командующий войсками Московского Военного округа генерал-полковник Калинин был разбужен порученцем. Из КГБ прибыли бланки, он должен расписаться в получении. «Что за бланки?» — не сразу понял генерал-полковник. Одна пачка лежала уже на его столе. Калинин вскрыл ее и вынул лист бумаги:
Распоряжение коменданта г. Москвы об административном аресте
В соответствии со ст. 9 Закона Союза Советских Социалистических Республик «О правовом режиме чрезвычайного положения» санкционируется административный арест гражданина _ сроком на тридцать суток.
Комендант г. Москвы генерал-полковник Н. Калинин. 19 августа 1991 года.
Генерала удивило, что на бланках уже стоит его подпись и печать…
Начальник Управления КГБ по Москве и Московской области генерал Прилуков с радостью потирал руки. Все секретные пакеты были уже вскрыты, списки распечатаны, райотделы оповещены. Собрав своих заместителей и начальников отделов, Прилуков обратился к ним с краткой, но проникновенной речью. Перестройка, слава Богу, закончилась. Впрочем, пояснил он, перестройка закончилась еще в 1987 году, а затем началась махровая контрреволюция. Поздравив своих подчиненных с повышением окладов, генерал выразил надежду, что они будут действовать с той же решительностью и беспощадностью, что и в былые времена. Феликс Эдмундович с гордостью смотрел со стены на продолжателей своего великого дела…
В Ленинграде первый секретарь обкома Борис Гидаспов уже несколько суток не покидал своего кабинета в штабе революции — Смольном, выполняя директивы Шенина по сортировке и уничтожению секретных документов. Около четырех часов ночи Гидаспову доложили расшифрованную телеграмму из ЦК КПСС. Гидаспов ждал этого часа давно, нагнетая обстановку в городе всеми средствами: через контролируемую им программу «600 секунд», через свой официоз «Ленинградскую правду», через финансируемую обкомом антисемитскую газету «Народное слово». Чтобы подготовить народ к этому светлому дню, он лично дал распоряжение опубликовать «Слово к народу» в «Ленинградской правде» и приказал создать новую «Народную правду», поскольку газета «Народное слово», погрязшее в жидоборстве, уже не отвечала нуждам момента…