3. Усилить патриотическую работу среди солдат, офицеров. Основная теоретическая база для работы «Слово к народу» в «Советской России».
4. Продолжать поддерживать высокую боевую готовность, подготовить технику и вооружение к боевым действиям».
Кризисы всегда рождают Наполеонов… В Киеве первый секретарь ЦК КПУ Гуренко, возбужденный влетел в кабинет председателя Верховного Совета Украины Кравчука. На номенклатурном лице Кравчука — в недавнем прошлом крупного партийного функционера — появилось надменное выражение гетмана Скоропадского, на губах заиграла улыбка Петлюры, в глазах зажегся огонь Степана Бандеры. «Москва пусть там делает, что хочет. Нас это не касаемо». Гуренко взорвался: «Как это не касается?! Как это не касается, если есть постановление ЦК КПСС!» «Кто подписал?» — поинтересовался Кравчук. Помявшись, Гуренко продал Шенина, назвав его фамилию. «Кто такой?» — спросил Кравчук, хотя отлично знал. Гуренко стал сбивчиво объяснять. «Не-е, — протянул Кравчук, — такие документы должен подписывать Генеральный секретарь, а не какая-то шпана». Гуренко помчался в ЦК и стал звонить в республиканское КГБ. Его бодро заверили, что все касающееся поддержания строгого порядка будет сделано. Командующий округом генерал-полковник Чичеватов долго не мог понять, что от него хочет партийный босс Украины. Он не получал никаких указаний из Министерства обороны о введении войск в Киев или какие-либо другие города республики. У него есть приказ повысить боевую готовность войск. Она повышена. Вот и все. В отчаяньи Гуренко позвонил в Москву Шенину. Тот заверил его, что меры будут приняты…
В Риге командующий Прибалтийским военным округом генерал-полковник Кузьмин, закончив изучение прибывших ночью документов, выругался и выпил стакан коньяка. Ему предписывалось взять на себя всю исполнительную власть членов правительства. Затем он должен был восстановить прежние структуры власти во главе с центральными комитетами компартии на платформе КПСС. После январских событий, когда его сделали козлом отпущения за действия, в которых его подчиненные практически не участвовали, он стал и умнее, и хитрее. Штурмовать парламенты, окруженные тысячами вооруженных людей и бетонными заграждениями — это значит развернуть в центрах Риги, Таллинна и Вильнюса настоящее сражение с тысячами жертв и огромными разрушениями. Что в конце концов, с ним сделают? Снимут с должности? Пусть снимают, но он не намерен ничего предпринимать. Связавшись по телефону с президентами Эстонии и Литвы, а также с Председателем Верховного Совета Латвии, генерал уведомил их, что он получил приказ взять на себя всю полноту исполнительной власти в республиках. Со свойственной прибалтам сдержанностью генералу ответили, что это решение незаконно и они будут протестовать. Кузьмин вздохнул и повесил трубку. Затем командующий дал приказ по всем частям округа: не выпускать ни одного военнослужащего за пределы гарнизона без его личного разрешения…
В Соединенных Штатах президент был поднят с постели. «В Москве переворот. Президент Горбачев либо убит, либо отстранен от власти». Вертолет быстро совершил посадку на лужайке перед Белым Домом. Президент вышел из него прямо на жерла телекамер и микрофонов целой толпы журналистов. «Как вы относитесь к произошедшему в СССР, г-н Президент?» «Я удручен», — последовал ответ. «Как вы оцениваете это событие?» Идя своим быстрым, упругим шагом через толпу корреспондентов, Буш неожиданно остановился. «Это переворот, — твердо сказал он и, помолчав секунду, добавил со своей знаменитой улыбкой, — но не все перевороты бывают удачными». То, что обычно осторожный в выражениях Буш сделал сразу столь резкое заявление, удивило многих, хорошо знавших президента Соединенных Штатов…
В Москве Председатель КГБ СССР Крючков мучился от чувства какой-то неосознанной неудовлетворенности. Конечно, нужно было дать приказ об аресте Ельцина и всей его компании. И он этот приказ отдал, но оказалось, что это легче сказать, чем сделать. Дело в том, что за последние десятилетия славные чекисты деградировали, как и все общество, а пожалуй даже и сильнее. Имея постоянно дело с диссидентами, евреями-отказниками, валютчиками и контрабандитами, чекисты приобрели невероятный апломб, цинизм и нахальство, но совершенно растеряли бойцовские качества. Одно дело идти вшестером обыскивать и арестовывать какого-нибудь бородатого очкарика за чтение Солженицына, а потом год кормиться на его следственном деле, другое — идти арестовывать человека, которого охраняют три сотни обученных головорезов, вооруженных, по уверениям самого Крючкова, гранатометами и «Стингерами». Никому не хотелось, да и было некому. Для подобной операции нужно было человек 500 минимум, обученных и вооруженных до зубов. Бой должен был стать ожесточенным и с совершенно непрогнозируемыми результатами. Тут бы «Альфа» не справилась из-за своей малочисленности. Кроме того, «Альфа» сидела на всякий случай прямо на Лубянке, поскольку Крючков не без оснований опасался, что какой-нибудь лихой комбат, войдя в Москву, тут же поведет свои танки на штурм именно Лубянки. Поэтому он и просил Язова, чтобы танки были без боезапаса. Что-что, а любовь армии к своему ведомству он знал хорошо. Крючков обратился к Пуго, но все ОМОНы в мыле ездили по Москве, отключая радиостанции и опечатывая газеты по «Постановлению № 2 ГКЧП», которое еще не было опубликовано. В этот момент из Архангельской сообщили, что какие-то три БТРа без опознавательных знаков подъезжали к резиденции Ельцина минут через двадцать после отъезда президента России в Москву. Оттуда выскочили какие-то люди в комбинезонах, ворвались в помещение, но тут же выскочили обратно и уехали в сторону Москвы. Хотелось бы думать, что они приезжали арестовать Ельцина, хотя уверенности в этом не было никакой. Но главным из утренних сюрпризов Крючкова было открытие, что в Москве существует параллельная радиовещательная слаботочная сеть, имеющая возможность отключать официальную трансляцию. Где находятся ее передатчики, было неизвестно.