Голодные солдаты начинают бродить по московским улицам в поисках пищи. Некоторые суются в магазины, которые, как правило, закрыты. Открытые — зияют уже привычными пустыми прилавками. Танки, БТРы и БМП окружены толпами людей. На танках гирляндами висят дети. Девушки обнимают солдат и офицеров. Сердобольные бабушки и домохозяйки суют в танки батоны и всякую снедь. В жерлах орудий букеты цветов. Некоторые матери находят среди экипажей танков своих призванных в армию сыновей. Слезы, объятия. Прижавшись к своим мамам, плачут несчастные мальчики, почти дети, оторванные от них той же силой, которая сейчас бросила их убивать собственных матерей. Офицеры отводят глаза. Почти весь офицерский корпус армии славянский: русские и украинцы. То, что получалось в Средней Азии, в Закавказье и даже в Прибалтике, начинает буксовать в Москве. Ведь все русские! Что же творится? На танках поднимаются русские трехцветные флаги, танки медленно ползут по улицам столицы, древней столицы Руси и России. Начинает твориться что-то невообразимое. Люди кричат, обнимаются, целуются, бегут вслед за танками, направляющимися к Белому Дому. Многие плачут, не стыдясь слез. И хотя танков всего десять, хотя остальные еще мрачно и безучастно стоят вдоль улиц, но уже что-то произошло. Лица! Изменяются лица людей, превращенные семидесятилетней тиранией в нечто тупое и безликое. Какие прекрасные русские лица. Такие можно встретить наверное только во время катаклизмов и только в Москве. Уже никто не слышит и не слушает, что вещают громкоговорители, но они продолжают работать:
«Постановление № 2 ГКЧП СССР. О выпуске центральных, московских и областных газет…
1. Временно ограничить перечень выпускаемых центральных, московских городских и областных общественнополитических изданий следующими газетами: «Труд», «Рабочая трибуна», «Известия», «Правда», «Красная звезда», «Советская Россия», «Московская правда», «Ленинское знамя», «Сельская жизнь».
2. Возобновление выпуска других центральных газет и общественно-политических изданий будет решаться специально созданным органом ГКЧП СССР. Москва, 19 августа 1991 года…»
Танки с поднятыми на башнях трехцветными флагами вползают на площадь перед Белым Домом России, окруженном несметными толпами людей. Из Дома выходят Ельцин, его вице-президент Руцкой, Руслан Хасбулатов и Иван Силаев. Кругом вооруженная охрана. * Высоко на крыше снайперы зорко следят за крышами соседних домов. Народ ревет: «Ельцин! Ельцин!»
Президент России залезает на башню танка Таманской дивизии. И хотя по аналогии это напоминает легенду о Ленине на броневике, поведение Ельцина больше (до мелочей похоже) на действия Генриха IV Бурбона в период борьбы с легистами, а Москва — это уже Париж то ли до, то ли после Варфаломеевской ночи. Вот так, окруженный только кучкой преданных сторонников с благородными сердцами и длинными шпагами, мужественный король-гугенот бросил вызов всему европейскому католицизму и победил…
С башни танка Ельцин зачитывает обращение к народу:
«К гражданам России. В ночь с 18 на 19 августа 1991 года отстранен от власти законно избранный Президент страны. Какими бы причинами ни оправдывалось это отстранение, мы имеем дело с правым, реакционным, антиконституционным переворотом… Все это заставляет нас объявить незаконным пришедший к власти, так называемый, комитет. Соответственно, объявляем незаконными все решения и распоряжения этого комитета…
Призываем граждан России дать достойный ответ путчистам… Уверены, органы местной власти будут неукоснительно следовать конституционным законам и Указам Президента России… Мы абсолютно уверены, что наши соотечественники не дадут утвердиться произволу и беззаконию потерявших всякий стыд и совесть путчистов. Обращаемся к военнослужащим с призывом проявить высокую гражданственность и не принимать участие в реакционном перевороте…»
Крючков выключил радио. Неизвестная станция продолжала транслировать речь президента России и обнаружить ее не удавалось. Результаты уже начинали сказываться. Генерал Прилуков, идя после крючковской головомойки по коридорам своего управления, обнаружил, что все его оперы, изнывая от безделья, пьют чай по кабинетам, хотя им было приказано начать работу по спискам. Оказалось, что приказ Прилукова отменил председатель КГБ РСФСР Иваненко, сославшись на распоряжение Ельцина. Московское управление КГБ подчиняется РСФСР, а не СССР. Это уже было что-то новое. А где сам Иваненко, никто не знал. Ходил слух, что где-то около Ельцина. Кроме того, проводить оперативные мероприятия, когда улицы забиты военной техникой и толпами народа, просто невозможно. Вероятны всякие эксцессы. Прежде всего надо убрать народ с улиц, разгромить это осиное гнездо в Белом Доме, а затем начинать спокойно работать. А для этого надо объявить Москву на чрезвычайном положении, ввести комендантский час и интернировать ельцинскую банду. Он призывает население к бессрочной забастовке. Бывший секретарь обкома! Какой позор! Пока Крючков обдумывал свои дальнейшие шаги, Янаев, Пуго, Бакланов, Тизяков и Стародубцев, опять же по идее Крючкова и при согласии Лукьянова, давали в пресс-центре МИД СССР пресс-конференцию для «советских и иностранных журналистов». На удивление пропускали всех журналистов, кто был аккредитован в Москве, да и своих не обижали — пропускали даже тех, чьи газеты уже были официально закрыты постановлением ГКЧП. Сразу же бросилось в глаза, что отсутствуют Язов и Крючков, а остальные очень сильно нервничают. Даже железный Пуго все время то снимал, то одевал очки, то протирал их, то клал на стол.