- Рано еще вставать и ходить, Майкл, может еще через день-два. Тебе что-то принести? Что-то нужно?
Майкл качнул головой:
- Ничего. Просто побудь со мной, я не хочу, чтобы ты уходила.
Кейт занервничала, боясь остаться с ним, понимая, что что-то должно между ними произойти, состоятся какой-то разговор.
- Майкл, надо коров выпустить, накормить кур и свиней, сходить за фруктами в лес, - неуверенно возражала Кейт.
- Фрукты подождуйт, Кейт, после скотного двора приходи ко мне. Нам нужно поговорить, - серьезно проговорил Майкл, лаская ее взглядом.
- Хорошо, - бросила Кейт и побежала по бамбуковой дорожке.
Майк смотрел ей вслед. Его веселое, игривое настроение пропало. Он переживал за тот разговор, который должен был состоятся между ними. Он боялся внушить ей чувство отвращения и страха своим прошлым, он не собирался приукрашать его, что-то утаивать. Когда Кейт появилась на террасе, сердце его сжалось и он заговорил.
- Кейт, сядь рядом со мной, пожалуйста. Я очень хочу видеть твое лицо и глаза, чтобы знать, стану ли я неприятен тебе после нашего разговора.
Кейт села у его ног, как она это делала обычно, до его признания, положила голову ему на колени, посмотрела на него своим ласковым взглядом, прижала его руку к лицу и удивленно возразила:
- Ты же понимаешь, Майк, что не можешь оттолкнуть меня и стать мне неприятен. Ты как часть меня, Майк, как я могу отвернуться от самой себя?
- Я молю Бога, чтобы после нашего разговора ты не изменила свое отношение ко мне, - с горечью в голосе скахал Майк.
А потом заговорил. Долго, до самого полудня, спокойным и уверенным голосом, не умалчивая ничего, он рассказывал ей свою жизнь. Про своего отца, который был его семьей, про кулачные бои, про Лиз, про свой образ жизни, про женщин, которые были в его жизни, и которых он не помнил, про жизнь на острове до нее. Он пощадил ее, только лишь опустив детали смерти Лиз, и подробности его оргий с проститутками, увидев испуг и неуверенность в ее глазах. Кейт ни разу не перебила его, не задала ни одного вопроса, а молча слушала, так и положив голову на его колени. Впервые в жизни Майк не смог ничего прочесть в ее глазах, и это пугало его еще больше. И когда он закончил говорить, Кейт тоже молчала, выворачивая его душу своим молчанием. Он первым заговорил, чтобы прервать эту тягостную звенящую тишину:
- Я противен тебе? Отвратителен? Я пойму, Кейт, - быстро говорил он, не давая заговорить ей. - Ты совсем другая, чистая, наивная, а я словно грязь рядом с тобой, сточная канава рядом с чистым источником. Поэтому я пойму, если ты оттолкнешь меня, пойму если заберешь слова, сказанные тогда на берегу, назад. Я никогда не напомню тебе о нашем разговоре, никогда больше не дам понять, как люблю тебя, не буду мешать тебе жить своей жизнью. Ты самое дорогое, что было и есть в моей жизни, и мне достаточно будет видеть, что ты счастлива.
- Майк…, - заговорила Кейт, но он прижал кончиками пальцев ее губы.
- А если вдруг ты сможешь принять меня, вот таким какой я есть, я клянусь перед Богом, что сделаю тебя самой счастливой женщиной на свете, - договорил Майкл.
Кейт не отрывала глаз от его лица. Она была шокирована его рассказом, испугана, но ее любовь к нему была намного сильнее страха перед его темной стороной. Она не знала его с этой стороны, она чувствовала лишь любовь и внимание от него. Она так же ощутила его страх, страх потерять ее, они видела мольбу и надежду в его глазах, она видела как дрожали его руки и голос, когда он говорил ей о своей любви. Она знала, что он никогда и ничем не обидит ее.
- Ты веришь в судьбу, Майк? - неожиданно спросила она, и не дождавшись его ответа, продолжила. - Я верю, не всегда и не во всем, но верю. Она двет нам испытания, чтобы сделать нас сильнее или сломать, каждому отмерив разное количество горя. А еще я верю, что ты моя судьба, и мне никто не нужен кроме тебя, с твоим темным прошлым, с твоей болью в сердце.
- Ты не можешь знать, Кейт, я единственный мужчина, который находится рядом с тобой, а как же английские поклонники, которых ты лишена, удачное замужество, ведь ты из очень богатой семьи. Представь, что мы не здесь, а в Англии, сделала бы такой выбор? Смогла бы пойти против всех и быть со мной, заметила бы вообще меня, ведь наши пути скорее всегдо даже бы никогда не пересеклись, Кейт, - возражал Майк, желая и боясь одновременно ее выбора.
- Много ли ты знаешь обо мне, Майк? - с горечью спросила она. - Меня никогда не примут в английском обществе, да мне и не нужно это, не нужна фальш и ложь, которыми оно живет. Ты разве не видишь, каков цвет моей кожи, черты лица? Разве похожа я на английскую девушку? Ведь нет. Мой отец, индиец, Майк, индийский садовник моей матери, слуга.
В голове Майкла сложились кусочки рассыпанной мозаики, теперь ему была понятна ее экзотическая, яркая красота. А Кейт говорила. Теперь уже она рассказывала ему свою историю, и историю своей матери. Закончив, внимательно посмотрела на него, спросила с ироничной улыбкой:
- Ну что? Как тебе история принцессы, богатой наследницы без рода и племени, которую не примут ни в одном приличном доме Англии, узнав тайну ее рождения?
- Ты моя принцесса, Кейт, а Англия переживет твое отсутствие в ее обществе, - спокойно проронил Майкл и прижал ее к себе.
Они долго сидели так, опустошенные и чистые, словно после исповеди, и им не хотелось сейчас ничего говорить друг другу. Они оба чувствовали, что между ними зарождаются новые отношения, новые для каждого из них, открытые, честные, искренние.
Потом Кейт встала, Майкл с сожалением отпустил ее руку, поцеловав в ладошку, он знал, что у нее много дел, пока он не может работать. Она мелькала то в одной, то в другой стороне их дома, шустро выполняя и свою, и его работу, а к вечеру снова пришла к нему и села у его ног, терлась щекой об его колени, словно кошка, и целовала его руки, смотря на него глазами полными счастья. Майк хотел сжать ее в своих обьятьях, целовать неистово и исступленно, но сдерживался, позволяя ей привыкнуть к нему, стать более смелой в проявлении своих чувств, позволить ей самой захотеть касаться его. Майкл никода не видел женщин с таким запасом нежности, какой был у Кейт. Никто и никогда не смотрел на него такими глазами, как смотрела на него Кейт, хотя многие женщины говорили, что любят его. Никто и никогда не целовал его руки, никто не ложил голову на его колени, никто не прикасался к нему с такой нежностью, как это делала Кейт. Не воспитанная в строгих рамках чопорного английского общества, она была полностью открыта в проявлении своих чувств и делала то, что подсказывало ей сердце.
Вечером, после ужина, Кейт помогла Майку подняться в его комнату, помогла лечь, взбив подушки и укрыв одеялом. С минуту постояла в нерешительности, порывисто наклонилась и прижалась к его губам. Он слегка тронул своими губами ее губы, скользнул по ее верхней губе, сжал и отпустил. Кейт, выпрямилась, пожелала ему спокойной ночи и убежала к себе.
Майк лежал в темноте, улыбаясь своим мыслям, пытаясь сохранить вкус ее губ и тепло ее дыхания, а потом уснул.