Я ненавидел своих родителей. Ненавидел этого мужика. Понимаешь, там, на чердаке, я даже план придумал, как убить купца. Я понимал, что Эмма станет вдовой, но считал, что так будет лучше.
Когда я слез с чердака, гости уже были пьяными: горланили песни, расплескивали домашнее вино, скармливали мясо собакам. Купец спал, откинувшись на спинку стула, а в бороде у него застряли листья салата. Мерзкое зрелище. Эммы там не было.
Я пошел ее искать. Сестры не было ни среди гостей, ни в доме. Мама плакала на кухне, но она улыбалась. Она считала, что ее дочь теперь будет счастлива. Как можно было быть такой наивной?
Эмму я нашел на берегу озера. Уже стемнело, воду окутал туман. Там стоял только один келпи. Иссиня черный, с гривой, напоминающей разлитую реку. Только забавно, вокруг левого глаза у него было белое ровное пятно.
Сестра что-то рассказывала ему, гладила морду. Когда я подошел, то разглядел, что плечи Эммы дрожали. Она плакала.
— Эмма, — позвал я.
Она вздрогнула, утерла слезы рукавами своего платья. Только после этого обернулась.
— Ох, это ты, — она улыбнулась, — прости, что ушла. Просто хотела поболтать с Магу.
— Магу?
Конь за спиной сестры фыркнул. Эмма приложила палец к губам.
— Только ты никому не говори, — произнесла она.
— Ты дала келпи имя?
— Нет, — Эмма покачала головой, отчего колокольчики зазвенели, — его так зовут. Магу сам мне сказал.
Келпи толкнул сестру в плечо, после чего направился к воде.
— Пока, Магу, — прошептала Эмма, грустно глядя коню вслед. Затем она обернулась ко мне, на лице у нее была дрожащая улыбка. — Ну что, вернемся?
— Нет, — я бросился к ней и обнял, — Эмма, ты же не хочешь всего этого. Давай сбежим, а? Или хочешь, я убью его…
— Нет! — она даже взвизгнула. — Я же сказала тебе успокоиться! Маменька с папенькой захотели, чтобы я вышла замуж. Значит, так и будет. Перетерплю. Но если все будет действительно плохо… мы с тобой убежим. Обещаю.
И я поверил. Я же думал, что Эмма никогда не врет.
***
А потом звон колокольчиков исчез. Не сразу. Постепенно.
Я видел Эмму каждый день и с ужасом наблюдал, как она тускнеет. Мать говорила, что Эмма просто стала женщиной и ей теперь не до дурацких шуток. Но я знал, что дело не в этом.
Сначала исчезли колокольчики с щиколоток. Потом она перестала вплетать их в косу. После не стала надевать звенящие браслеты и вешать колокольчики на подол платья. Без вечного звона Эмма стала какой-то слишком тихой, пустой. Улыбка все еще блуждала у нее на лице, но была какой-то потерянной.
При встрече она говорила, что с ней все в порядке. Отшучивалась. Отвечала, что муж у нее хоть и грозный, но с ней обходится хорошо.
Так прошло полгода. В какой-то момент я перестал видеть Эмму у колодца, набирающей воду, или на опушке леса, где она собирала землянику. Через неделю я сам пришел к ней. Но купец прогнал меня, сказав, что Эмме нездоровится и мне нечего совать свой нос не в свое дело.
Я пытался поднять тревогу дома. Но мать отвечала, что я слишком юн, чтобы лезть в дела чужой семьи. Да, так и сказала, «чужой семьи». А отцу и вовсе не было до этого дела. Выдал дочь замуж и ладно. Я злился, но был бессилен. Правда, и мерился с этим недолго. Набравшись духа, я пошел в дом сестры снова.
Я прошел во двор купца и увидел Эмму там же. Она кормила домашнюю птицу. Сестра оглянулась на меня и тут же отвернулась, но было поздно. Я успел разглядеть ее лицо: синее кольцо вокруг глаза, фиолетовые скулы и разбитую губу.
— Где он? — спросил я у нее совершенно спокойно.
— Его нет дома, — сказала она, стоя ко мне полубоком и добавила, — это сделал не он.
— Правда? Кто же тогда? Магу?
— Нет, — Эмма наконец посмотрела на меня, — уйди. Я сама со всем разберусь.
Но я уже поднялся на крыльцо. Игнорируя Эмму, вошел в дом. Не кричал, не бесился, не стучал по дверям. Я был уверен, что убью купца. Я, правда, не знаю, почему считал, что способен на убийство человека. Быть может, я всегда был монстром. А купца, действительно не было дома.
— Уйди, — повторила Эмма, когда мы стояли в просторном зале.
— Ты гонишь меня, — не спросил, потому что знал ответ.
— Да. Со своим мужем я разберусь сама. И больше не втягивай Магу, даже словесно.
— Ты с ним хоть видишься? С этой лошадью?
— Магу не лошадь…
Я не дал ей закончить.
— Кого ты из себя строишь, Эмма? Зачем ты все это терпишь? Он унижает тебя, бьет. Он заставил тебя стать тихой. Когда ты в последний раз видела келпи? А своих подруг? Когда ты в последний раз искренне смеялась, а?!
— Я теперь жена…
— Наша мать тоже, если ты не заметила! Но даже она ходит на праздничные гулянья. А ты ни на одном не была за время своего замужества.
Эмма обхватила себя руками, вся как будто сжалась, будто это я ее избивал в тот момент. Но по сути так и было.
— Ты не понимаешь, — прошептала она.
— Так объясни.
— Я всегда хотела выйти замуж. Я хотела, чтобы у меня была семья, дети, теплый дом… Но потом я влюбилась. И я никогда не смогу быть с любимым. Это невозможно. Понимаешь, я подумала, что хоть мой муж и намного старше меня, и совсем чужой, у нас все равно что-нибудь получится. Ведь мы теперь семья.
— Эмма, еще не поздно все переменить. Я помогу тебе. Я тебя защищу.
Она покачала головой и вдруг рассмеялась. Хотя по щекам текли слезы.
— Мой муж меня уничтожил. Только оболочку оставил. А моему любимому на меня плевать, он ведь ничего не чувствует. И как ты сказал? Защитишь? Глупый, это я всегда буду защищать тебя. Это мой долг.
— Хватит с тебя. Ты всю жизнь была моей опорой и поддержкой. Я уже не маленький мальчик, которого нужно спасать, Эмма.
— Ты не понимаешь, — она вдруг по-настоящему разрыдалась и вцепилась руками в рубашку на моей груди, — это все моя вина. Во всем виновата я.
Я решил, что уже нет смысла ее успокаивать. Сестра слишком много на себя взяла, к тому же, от боли и горя говорила странные вещи. Решив, что эту черту мне не преодолеть, я перевел тему.
— Эмма, в кого ты влюблена? В соседского парня? Но так ведь он тоже смотрит на тебя. Ты ведь понимаешь, я действительно могу убить этого ублюдка, твоего мужа. Я…
Сестра обняла меня. Такая хрупкая и милая. Я хотел, чтобы она была счастлива. Но почему-то именно в тот момент понял, что от ее огня остались только угольки. За такое короткое время.
— Глупый младший брат. Ты ведь совсем ничего не знаешь о келпи.
Я не сразу понял, причем здесь озерные лошади. А потом меня пронзило. МАГУ.
Я отстранился, чтобы посмотреть сестре в глаза.