— Я не вру, — спокойно возразил я. — Но твои сомнения меня не оскорбляют.
— Тогда и говорить не о чем, давай лучше выпьем! — Он поднял кожаный бурдюк с вином, приглашая меня принять участие.
— Давай!
Потом произошло неприятное происшествие, после которого я стал осторожнее.
На следующий «вечер», то есть после еды перед сном, один из свиты Урты — Катабах, по-моему, — отвел меня в заснеженный лес. Урта и его люди были там, они, задрав вверх головы, разглядывали одежду двоих колдунов, натянутую на напоминающие человеческую фигуру деревянные рамы. При моем приближении поток шуточек, которыми они перекидывались, прекратился. Мой приход был встречен с ледяным почтением.
— Вот что бывает, если не во всем разбираешься, — заявил Урта. — Какой стыд! Они, конечно, ошибались, но талант у них был.
— Что с ними случилось? — спросил я, чувствуя недоброе.
Урта указал на следы на снегу, ведущие вглубь леса:
— Они превратились в «волков». С ними такое случается, когда они хотят сбежать.
— Они умерли?
Урта рассмеялся:
— Пока нет. Просто выбрали трудную дорогу к дому.
Друиды, насколько я знал, пользовались большим уважением у племен кельтов и занимали высокое положение. Но не на родине Урты. Сделал ошибку — беги голышом по снегу.
Вождь приблизился к дереву и сдернул кожаные брюки с чучела, снял овчинную куртку, отвязал золотую лунулу. К моему удивлению, Урта предложил брюки мне:
— Нужны? Они грязноваты, но ты можешь их почистить, они хорошо пошиты. Куда лучше того мешка, что носишь ты.
— Спасибо.
— Куртку хочешь? Хороша в холод.
— Не откажусь. Еще раз спасибо.
— Не благодари, — ответил он, пристально глядя на меня. — Я не просто так отдаю их, потом сочтемся. — Он передал мне толстую куртку, полумесяц золотой лунулы вождь все еще держал в руке. — Рад, что эта вещица опять вернулась ко мне. Она очень древняя. На самом деле древняя. Она хранит память…
Я чувствовал, что Урта ждет ответа, но молчал. Он печально посмотрел на меня:
— Полумесяц принадлежит моей семье. У друида было право носить его до тех пор, пока я не найду лучшего колдуна. Я рад, что ты вышел из ночи, Мерлин.
Он сжал лунулу в ладонях, взгляд его блуждал. Потом Урта тяжело вздохнул:
— Дело сделано, они ушли. Ладно…
Урта в последний раз взглянул на меня и пошел прочь.
Я смотрел ему вслед, сжимая новую одежду, и прикидывал, сколько лет добавить своему телу и костям, чтобы усилить ясновидение.
Я заинтересовал Урту, а он меня. Исчезновение друидов и возвращение лунулы в племя изменили планы предводителя.
А все из-за того, что я «вышел из ночи».
Глава третья
АРГО
Мы шли, утопая в снегу, Ниив в своих мехах и шали была похожа на птичку с ярким оперением. Она беспрерывно болтала и кружилась вокруг меня.
— А как ты это сделаешь? Как, расскажи мне, Мерлин. Ну же!
Все время, что мы находились на льду озера, дочь шамана пренебрегала всеми обрядами и ритуалами, которые после посещения Хозяйки Севера должна была выполнять. Вместо того чтобы углубиться в себя и постигать мир, сидя в палатке из шкур, как постоянно делал ее отец, когда его дух странствовал в теле птицы, либо рыбы, либо зверя, она заявила:
— От иноземцев можно научиться гораздо большему! Седьи защитят меня, но если я запру себя в палатке, стану дышать дымом и бить в кожаный барабан и не буду видеть других людей, как я смогу понять тот мир, что лежит к югу?
Ее горячее, категоричное отрицание традиций не приветствовалось за пределами ее деревни, но и не запрещалось. Поэтому зловонная палатка со всеми ее атрибутами: ядами, плесенью, вытяжками коры березы, рыбными маслами, средствами для возбуждения ясновидения — оставалась закрытой, а клапаны входа сколотыми косточкой от какой-то болотной птицы.
В общем, дитя резвилось, хохотало и поддразнивало меня. Она презрительно фыркала, засыпала меня вопросами, не обращая внимания на увещевания своего дядюшки Леманку, пытавшегося ее утихомирить. Ниив нарушала все правила, используя свои колдовские способности, чтобы сбить меня с толку, но она не знала, что за тысячи лет странствий по предначертанному пути я научился слышать незаданные вопросы (если, конечно, хотел) и мог легко отделаться от нее.
Не Ниив была моей главной проблемой. Проблемой являлся Енааки, глупый старый водяной из озера. Более старые чары требуют более глубокого проникновения в суть вопроса. Со временем мы становимся слишком мудрыми, чтобы постичь всю неотвратимость событий с начала времен.
— Как ты это сделаешь? — продолжала приставать моя гарпия.
— Я же говорил тебе, собираюсь проделать лунку и нырнуть на дно озера.
— Ты сразу умрешь. Подо льдом уже тысячи трупов, и все такие же дурачки, как ты. Они думали, что нужно просто натереться жиром, нырнуть под лед — и откроешь тайны озера. Не верю, думаю, ты скрываешь от меня какую-то хитрость. Наверное, у тебя есть какое-то оградительное заклятие. Седья.
Я сказал ей правду:
— У меня нет никакого заклятья, но, если на дне лежит то, что я думаю, у меня будет защита снизу.
Возможно, будет.
Я слепил снежок, бросил в нее и попал точно в нос. Ниив замерла, ее переполняла ярость. Я извинился:
— Извини, я думал, ты увернешься.
Она сердито стряхивала снег, снежинки разлетались в стороны.
— Я всегда считала, что только дети играют в снежки, — выговорила она мне.
— Извини, в душе я по-прежнему ребенок.
— Ты не ребенок, а сумасшедший, — не унималась она. — К тому же враль. Ты знаешь куда больше, чем говоришь.
«Если бы это было правдой…» — подумал я про себя. Я почувствовал ее морозное дыхание, от одежды Ниив исходил запах мускуса, который напомнил мне ее прапрабабушку Миргу, чей мускусный аромат так волновал меня. Ее светлые глаза походили на бриллианты. Несмотря на мороз, вид этой живой птички в синих, белых и красных мехах пробуждал чувства и будоражил.
Ниив знала, что нравится мне. Это было заметно по взглядам, которые она на меня бросала. Но она страшно надоедала, пытаясь выведать у меня тайны магии.
— Ну хорошо же. Если ты хочешь знать, признаюсь, что съел целый олений рог, на котором предварительно вырезал семь магических формул и заклинаний, открывающих вход в Скованные Глубины. А под одеждой я обмотан рыбьими потрохами, чтобы Енааки не учуял запах человека.
— Не смеши! — раздраженно бросила она. — Енааки сразу почувствует тебя. Ты просто насмехаешься надо мной.
Я не знал никаких чар против замерзшей воды. Все, что у меня было, — это заклинания, позволяющие пробыть под водой около часа и при этом не утонуть и не замерзнуть. Единственной проблемой было время — я должен попасть под ледяной покров прежде, чем рассветет. Я чувствовал это каждой клеточкой тела. Корабль кричал только зимой и никогда летом. Скоро рассветет, поэтому мне нужно завершить подготовку до того, как солнце растопит иней на деревьях.
— Я вовсе не шутил.
— Не важно. Если ты не подготовишься — утонешь. Станешь еще одним лакомым кусочком для Енааки. Шути сколько хочешь, но тебе все равно нужен проводник. Я могу тебе найти подходящего. Но только если ты этого хочешь.
Она развернулась и зашагала прочь с гордо поднятой головой. А я остался размышлять, где же в этом лагере, разбитом вокруг озера, я найду достаточное количество внутренностей животных, чтобы накормить злобного стража озера.
Вскоре я обнаружил, что перемещаться по озеру удобнее всего на двух костяных лезвиях, выточенных из лопатки оленя. Мне достались весьма неплохие коньки, сделанные местным жителем, который этим зарабатывал на жизнь. Он мог приладить их к любой обуви. Отталкиваешься ногой и катишься, даже самые неуклюжие пожилые шаманы могли перемещаться на них по льду. Если наклониться вперед и держать руки за спиной, можно передвигаться еще быстрее. Я тренировался некоторое время, выделывая замысловатые круги, или мчался на скорости вдоль берега там, где не было палаток, обгонял других охотников за приключениями, которые использовали это замечательное средство передвижения не для дела, а для развлечения.