А вот у другой ее подруги Кати ситуация сложилась не лучшая. Видимо, это был некий стандарт возраста. Ей тоже было двадцать четыре, и она тоже подцепила сифилис. Жила она с тремя мужчинами сразу, ну, конечно, не в один момент, но в одном жизненном пространстве. Одному ее мужику было аж сорок восемь (только один раз за ночь и мог кончить, по второму разу, как ни старался — не получалось), другому — двадцать шесть (сволочь-бабник, трахал все, что движется и днем и ночью), а последнему любовнику-студенту (этот был вечно голодный, надо было обязательно кормить) только-только исполнился девятнадцать. Этот последний завелся как-то случайно. Нужно было выяснить, кто же из них источник заражения. И сразу сходу сделать это было невозможно. Фамилию студента она вообще не знала, а зовут то ли Костик, то ли Алик. У нее он проходил под кличкой Пушок. Кстати, довольно мерзкий тип во всех отношениях. Как только придет, сразу все дома и сожрет. Уже надоел до чертиков, но отвязаться от него было невозможно. Надо бы попросить ребят, чтобы набили ей морду, но и жалко парня.
Жалко было Майю, но нрервать такой процесс любовного общения очень сложно. Он может длиться годами. В связи с этим Григорьеву вспомнилась подруга бывшей жены Софья, невысокая жгучая брюнетка. Ей было уже за сорок. Она была по национальности самая что ни на есть настоящая гречанка и притом очень красивая, вполне греческого благородного вида, только зубы у нее, изначально ослепительно белые, ныне были здорово прокурены. Так уж сложилось, что она постоянно меняла мужчин, с которыми ей постоянно не везло, потому что все они оказывались пьяницы, и она с ними тоже много пила, да и курила, как паровоз. Последним ее мужем был азербайджанец — торговец с Сенного рынка, которому нужно было жилье и гражданство. Не исключено, что у него на родине оставалась другая семья. Оттуда постоянно приезжали его многочисленные родственники, которые жили у них в квартире месяцами. Отношение к женщине у него было самое что ни на есть восточное: не лезь в мужские дела, когда мне потребуется тебя трахнуть, я тебя позову. Впрочем, через два года совместной жизни у них родился очаровательный сынок, которого назвали Султанчик. И тоже, по сути, это был служебный роман: она торговала на рынке, и теперешний муж там же торговал.
Так опошленные всеми служебные романы тоже бывают разные. У одних это мимолетное увлечение, а иногда чувства сохраняются годами, десятилетиями. Григорьев знал парочку на прежней работе. Это были сам директор и женщина из планово-финансового отдела. Ей было лет, наверно, хорошо за пятьдесят, а ему — шестьдесят с хвостиком. Поговаривали, что когда-то они были счастливыми любовниками, и, хотя все осталось в далеком прошлом, между ними сохранились теплые отношения. Считается, если между людьми была интимная близость, то их отношения неизбежно меняются, становятся другими, чем если бы они вместе не спали. Григорьев, впрочем, с этим был не согласен. Нередко бывает, что люди переспят по пьянке или по стечению обстоятельств, а потом сразу же и забывают об этом. Этим же пожилым людям удалось сохранить теплые чувства на много лет, хотя и раньше не собирались что-то радикально в своей жизни менять, поскольку у каждого была своя семья, но через много лет бывший любовник устроил ее сына на хорошую работу и насколько мог, продвигал его по службе.
Впрочем, Григорьев знал и другую пожилую пару, которая сделала все как раз наоборот. Они наверняка любили друг друга чуть не со школьных лет, но почему-то терзали и мучили всю свою юность и все молодые годы: оба зачем-то рано женились-вышли замуж, сразу завели детей, там у них не очень ладилось, но как-то жили. Наконец, на старости лет, когда активная жизнь уже подходила к концу, то есть у нее уже начался климакс, а него наряду с диабетом развился простатит и аденома, да еще и давление у обоих пошаливало, они вдруг решили соединиться. Смешно, да и зачем? Хотя с другой стороны: а когда же еще! А так ведь хотелось, чтобы как в компьютерной игре после надписи „Game over!“, выскочило бы „New game“ и все началось с самого начала, с чистого листа. Но, увы, в жизни так не бывает, что само по себе очень печально. А мужчина был хороший, да женщина замечательная. Звали ее Татьяна Петровна. И фамилия была добрая — Глазкова.