— Только в такие моменты я тебя по-настоящему понимаю, — сказал он, медленно проникая в нее.
Она на мгновение перестала дышать от неожиданно быстрого соединения с ним, с его телом. Джефф, отбросив назад ее волосы и склонившись над ней, целовал ее грудь, возбуждая ее где-то глубоко-глубоко внутри. Лоретт снова затаила дыхание. Они соединялись друг с другом уже не в первый раз, но еще никогда она не ощущала такого восторга! С благоговейным страхом она отдавала себе отчет в том, что его чувства к ней настолько сильны, что он утрачивает контроль над своим телом, как и она над своим.
С каждым мгновением она все сильнее ощущала, как ею овладевает безумное возбуждение. Теперь их тела сливались в каком-то хаотическом, беспорядочном ритме, а простыни от их энергичных движений сбились в комок. Лоретт приподнялась немного, чтобы еще сильнее прижаться к нему, — и тут же ощутила предельный всплеск страсти и услышала хриплый вопль, в котором различила свое имя. Губы ее только беззвучно шевельнулись, когда она попыталась произнести его имя, сказать ему, что она испытывает в эту минуту, и она поручила своему телу выразить все то, что хотела сказать словами...
После этой чувственной вспышки, после пламенной плотской любви ею, как всегда, овладело сладостное умиротворение. Она уютно устроилась у него на груди, а пальцы ее продолжали ласково гладить его руку.
— Мемфис никогда прежде не казался мне таким чудесным городом... — прошептал Джефф у нее над головой. С мягкой улыбкой она провела пальцами по его груди.
— Ты тогда с кем-нибудь встречался? — спросила Лоретт, удивившись собственной смелости: почему это ей непременно захотелось омрачить столь сладостный момент таким нелепым вопросом?
— Да, конечно, я встречался с другими женщинами, — небрежно бросил Джефф. Выдержав паузу, он поцеловал ее в кончик носа. — Но я еще никогда прежде ничего подобного не испытывал. Кажется, с первой минуты первой встречи с тобой я понял, что между нами будет что-то совершенно особенное, из ряда вон выходящее.
Лоретт задержала руку на бархатистой коже его живота. Слова Джеффа немного огорчили ее и заставили задуматься о будущем. Он ласкал ее обнаженную спину, задумчиво развивая свою мысль:
— Полицейский, сталкиваясь с преступниками, обычно чувствует себя одиноким. Приходится учиться никому не верить на слово. Окружающие пытаются поиметь с тебя что-нибудь или воспользоваться твоим влиянием ради достижения своих корыстных целей. — Рука его опустилась и теперь поглаживала ее выпуклые ягодицы. — Но у меня никогда не было ни минуты сомнения в отношении тебя. Когда я встретил тебя, я сразу понял, что моя жизнь резко изменится в лучшую сторону. — Он поцеловал ее в лоб. — И я был прав!
Чувствуя свою вину, Лоретт прикусила губу. Да, он доверял ей, а она до сих пор не рассказала ему о винокурне деда...
— Ах, Джефф, право, не знаю, что тебе ответить. Я очень тронута твоими словами, но мне еще абсолютно не ясно, что ожидает меня в будущем... и к тому же...
— Ш-ш... — Он приложил указательный палец к ее губам. — Не нужно ничего говорить! Мне просто хотелось рассказать тебе о своих чувствах.
Лоретт молча пристроилась поудобнее у него под мышкой. Она была настолько растрогана его словами, что слезы застлали ей глаза. Кроме того, она ощущала себя униженной его безукоризненной честностью и страдала от невозможности быть столь же откровенной с ним. Лоретт была так занята самоанализом, настолько беспокоилась о том, как их взаимоотношения скажутся на ее судьбе, что даже не обратила внимания на переживания самого Джеффа! А душа его, несомненно, была столь же уязвима, как и ее собственная.
Во многом они были так схожи... Его ранили в Мемфисе, и он приехал в Локэст-Гроув, чтобы склеить осколки прежней жизни. Хотя ее душевные шрамы были неразличимы, она приехала в родной городок с точно такой же целью. Он нашел там работу по душе, но так и не встретил ни друзей, ни любви, и потому, вероятно, страдал от одиночества — точно так же как и она...
Джефф расслабленной рукой обнял ее, и она услышала его ровное и спокойное дыхание. Он, похоже, заснул. Лоретт только и оставалось, что неподвижно лежать у него под боком, стараясь не разбудить его, чтобы сохранить на какое-то время ощущение покоя. Но даже сейчас, когда она была так растрогана, когда пыталась смотреть на мир его глазами, она, конечно, не могла еще быть с ним до конца откровенной.
Впервые она подумала, что ей, наверное, не стоит покидать Локэст-Гроув. «Может, нам с Джеффом удастся все уладить», — с надеждой подумала Лоретт, ощущая страшное облегчение от этой мысли, — как преступница, осужденная на пожизненное заключение и получившая помилование. «Завтра в самолете мы обязательно обо всем поговорим!» — твердо пообещала она себе и, сладко улыбаясь от испытываемого блаженства, закрыла глаза.
Утро наступило очень быстро. Избавившись от хлопот с багажом и пробившись через толпу пассажиров, они наконец устроились на своих местах в самолете, вылетающем в Ноксвилл. Щелкнув замками своего кейса, Джефф извлек оттуда несколько листов бумаги и стал испещрять их поля какими-то пометками.
Лоретт молча наблюдала за ним, все больше отчаиваясь.
— Чем это ты так увлекся? — наконец спросила она.
— Делаю пометки о том, что мне необходимо проверить после возвращения домой в первую очередь. Нужно отделаться от двух-трех веских подозрений.
Она вдруг словно почувствовала резкий удар в диафрагму — как будто кусок скалы ухнул на дно глубокого каньона. Выходит, Джеффу не терпелось поскорее вернуться домой и вновь заняться этим ограблением... Лоретт уже видела такое же серьезное, возбужденно-сосредоточенное выражение в глазах Стэна... Их последняя ночь со всеми своими откровениями и надеждами, казалось, исчезла, растворилась в тумане.
«Нельзя, однако, отбрасывать здравый смысл! — убеждала она себя. — Ведь он полицейский, его работа очень важна для него, и тут уж ничего не поделаешь. Нужно принимать это как должное». Лоретт думала, что она является для него чем-то особенным, неповторимым, но и работа для него была очень существенна, очень важна. И все же если ему придется делать выбор между нею и своей работой, на чем, интересно, он остановится?
Пометив что-то на бумаге, он обернулся к ней.
— Скажи, ты смогла бы составить план местности на компьютере?
Удивившись его вопросу, Лоретт медленно произнесла:
— Да. Компьютер обладает графическими возможностями, позволяющими воссоздавать рельеф любой местности, вычерчивать диаграммы, схемы.
— Гмм... — Джефф сморщил лицо и погрузился в свои мысли. — В таком случае можно составить схему той местности, где был обнаружен самогон, и определить, где именно его наивысшая концентрация. Это даст нам ключ к разгадке проблемы пункта, откуда он поступает.
Винокурня! Лоретт почувствовала, что туман застилает ей глаза, и продолжила разговор, осторожно подбирая нужные слова.
— Но... я думала, ты вначале займешься поимкой грабителей.
— Я занимаюсь и тем и другим одновременно, — деловито объяснил ей Джефф, — но мне вдруг в голову пришла эта потрясающая мысль о компьютере. — Он огляделся, и она поняла, что больше он ей ничего не скажет. — Из-за того что самогоноварение не имеет, может быть, никакого отношения к ограблению, я не намерен закрывать глаза на это преступление. Тот, кто этим занимается, уже давно безнаказанно гонит самогон, и пора положить конец этому безобразию!
Лоретт облизнула внезапно пересохшие губы. Джефф сидел, выпрямившись в кресле, и по его отточенному профилю можно было с уверенностью определить все черты его характера. В нем не было и намека на предрасположенность к доверию или снисходительность. «И все же, — напомнила она себе, — это тот человек, с которым я провела ночь в одной постели!» Лоретт знала его и с другой стороны — милым, уступчивым, заботливым. Она, конечно же, должна ему все рассказать о дедушке!