— Принести еще пива?
— Тащи. Теперь уж будем держаться «Радебергера».
Официант еще раз обмахнул тряпкой стол и ушел, унося пустые бутылки и корзинку.
Варью с любопытством посмотрел на Йоцо.
— Слушай, а что это за трава?
— Трава — это трава...
— Парень этот травоядный, что ли?
— Точно,сказал Йоцо и расхохотался.
— Не понимаю.
Йоцо вытащил из кармана коробку длинных сигарет. «Кент»— стояло на коробке.
Варью взял одну сигарету, сунул в рот, потянулся за спичками.
— Вот в ней и есть трава.
Варью испуганно вынул сигарету изо рта и стал ее рассматривать. Под тонкой бумагой просвечивали какие-то зеленоватые крапинки.
— Что это?
— Трава... Значит, гашиш или марихуана. Вот это и был бы тот самый бизнес...
Варью с недоумением переводил взгляд с сигареты на Йоцо и обратно.
— Закури или спрячь в карман.
Варью положил сигарету в карман и покачал головой.
— Если привез, так почему ему не дал?
— Кто тебе сказал, что привез?.. Всего две сигареты. Одну мне, другую тебе. Хотел посмотреть на твою продувную рожу, когда ты затянешься. Ну, закуришь?
— Потом, пожалуй.
— Как хочешь. Тогда — твое здоровье,—сказал Йоцо и со смехом потянулся за стаканом.
— Из чего это делается? — спросил Варью, когда они поставили стаканы на стол.
— Трава-то?
— То, что в этой сигарете?
— Из конопли. Из конопляного семени или цветов.
— Конопля и у нас растет. В чем же здесь бизнес?
— Это самый большой бизнес на свете. Больше его и гнуснее не бывает. Конечно, настоящие дельцы не с гашишем работают, а с героином.
— Это тоже из конопли?
— Нет, из мака.
— Из того мака, что в калачи кладут?
— Из того самого.
— Мак у нас тоже растет. Мака у нас хоть завались. Да почему-то никто еще на нем состояние не нажил.
— Дело не в маке, а в его соке, в опиуме.
— У венгерского мака соку, что ли, нет?
— Есть.
— Так в чем дело?
— Дело в том, милый мой, что если ты начнешь тот сок добывать, то скоро в тюрьме окажешься. Если ж еще и Интерпол о деле пронюхает, так прощайся со свободой на всю жизнь. А тем турецким да сирийским мужикам, которые мак выращивают, все равно, что с ними будет. Они свое дело делают, а дальше уже работа гангстеров. Гангстеры Интерпола не боятся.
— Значит, все от турок идет?
— Не только от них. С Ближнего Востока. Где-то, может в Сирии, сидит такой аптекарь или химик и из опиума делает морфий. Морфий перевозить удобней, он в десять раз легче опиума.
— Откуда ты это все знаешь, Йоцо?
— Это все знают. На Западе об этом во всех газетах пишут. Во «Франс суар», например, все описано в подробностях. Ну, а кто хоть раз в Марселе побывает, тот еще больше будет знать. Марсель — огромный порт, и тайн там полным-полно.
— Красивый, должно быть, город.
— Красивый, богатый и таинственный. Туда с Ближнего Востока везут морфий где-нибудь в трюме больших грузовых пароходов. Если удачно выгрузят, через несколько часов он уже за городом, в какой-нибудь богатой вилле. Вокруг Марселя — дюжины подпольных лабораторий, и там специалисты превращают морфий в героин.
— Ух ты! Сколько же можно на этом заработать?..
— Ушел,— сказал Тоти, ставя на стол еще четыре запотевшие бутылки «Радебергера».
— Кто ушел? — спросил Йоцо.
— А тот, с улыбкой. Вы с ним осторожнее. Опасный тип.— Официант наполнил стаканы.
— И себе налей,— сказал Йоцо.
— Мне хватит. Клиентов много...
Йоцо сам взял бутылку и наполнил стакан официанта.
— Выпей с нами, Тоти.
— Ваше здоровье,— сказал тот; выпив, он подхватил пустой поднос и ушел.
Йоцо смотрел ему вслед; когда официант скрылся за стойкой, Йоцо склонился к столу, почти лег на него грудью и продолжал:
— Недавно арестовали одного инженера, Джозефа Паоли. Так вот: на допросе он сознался, что зарабатывал в месяц тридцать шесть тысяч долларов.
— Вот это деньги!—вздохнул Варью. — Как подумаешь, что за две тысячи пятьсот можно «короллу» купить...
— Какую «короллу»?
— Ну, «короллу». Машину. Фирма «Тоёто» производит. Я ее просто обожаю.
Йоцо потянулся за стаканом и рассмеялся.
— Чего бы тебе не обожать «трабант»? Скажем, какой-нибудь подержанный, старенький «трабант»? Знаешь, как сильно можно обожать «трабант»?
Варью с трудом понимал Йоцо. Он смотрел, как тот пьет. Через стекло стакана можно было заглянуть ему в рот. Десны и нёбо у Йоцо по-прежнему носили темно-лиловый оттенок.