— Прошу вас вернуться на пост и не мешать разгрузке.
— Я об этом случае заявлю, куда следует... Я это в журнал занесу, я потребую разбирательства!.. — весь красный, не унимался охранник.
— Хорошо, заявляйте, а сейчас идите на свое место.
— Не пойду!
— Как один из ведущих инженеров института, я приказываю вам занять свой пост.
— Не займу... Здесь саботаж!..
— Уйдите отсюда, приятель,— совсем тихо сказал инженер. Чувствовалось, что терпение у него на исходе.
— Не уйду...
Варью стало жалко инженера. Все ж таки это свинство, что такой умный парень тратит время на всякие пустяки, когда ему нужно думать о манипуляторах и о тяжелом стекле. Он поманил охранника пальцем. Тот удивился. Варью повторил свой жест. Охранник с недоверием приблизился. Варью показал: мол, влезь-ка на подножку. Охранник просунул голову в кабину. Варью нагнулся к его уху и что-то зашептал. Охранник отпрянул с испуганным лицом, спрыгнул с подножки и торопливо ушел. Инженер с удивлением наблюдал эту сцену. Так и не уразумев, в чем дело, он пожал плечами и отошел к кранам; разгрузка продолжалась. Варью вынул письмо Жожо из конверта и стал читать.
«Милый Ворон!
Я плакала тогда в «Мотыльке», потому что ты не пришел, а я ждала тебя, несколько недель. Говорят, тебя определили на междугородные рейсы, только я все равно не понимаю, почему
мы не можем с тобой встретиться. Ты, видно, будешь как мой отец, его тоже никогда нет дома, только по воскресеньям его и видим. Да и по воскресеньям не очень: уйдет к приятелям играть в кегли, а вечером приходит выпивший, как мама говорит. Только я все равно почему-то думаю, что ты не такой и смотришь на все, как современный человек.
Милый Ворон, я очень-очень надеюсь, что ты человек современный и любишь меня. Я тебя очень люблю, и мне так жалко, что мы не встретились раньше, еще до Цицы. Мари мне рассказывала, как Цица тебя поцеловала у пруда на кирпичном заводе, когда ты ее спас. Мари говорит, что Цица все это нарочно устроила, чтобы потом сделать, как ей хочется. Цица — барыня, она работать никогда не будет, как настоящая жена. Это я потому тебе говорю, что еще в прошлый раз, когда мы вместе были в «Мотыльке», я видела, как она на тебя смотрит. Милый мой Ворон! В прошлый раз, когда ты был у меня, я была такая счастливая. Наверное, это был самый счастливый день в моей жизни, потому что я чувствовала, что мы с тобой по-настоящему принадлежим друг другу. Тахту, между прочим, я сама купила, из своего заработка. И постельное белье тоже было мое, а не родительское. Я хочу быть самостоятельной и современной женщиной.
Милый Ворон! В прошлый раз, перед тем, как мы с тобой ушли из «Мотылька», ты сказал ребятам, что превратился в кенгуру. Только я в это не верю. Никакой ты не кенгуру. Я и сразу в это не поверила, а после того, как мы пошли с тобой к нам, вообще после того вечера я и совсем убедилась, что не превратился ты в кенгуру. Ты все тот же Ворон, что и был. Я так жа
лела, что на фабрике тогда что-то случилось и мама вернулась домой раньше. Если бы мы с тобой еще хотя бы час побыли вместе, то сейчас бы все было по-другому. Это еще одна причина, почему я хотела бы жить самостоятельно. И еще у меня есть одна тайна, которую я никому не расскажу, только тебе, золотой мой Ворон. Тебе я очень хочу рассказать эту тайну. Хорошо бы, если в субботу, 3 августа, ты бы приехал не поздно. Я буду ждать тебя в в «Мотыльке» с 4 ч.
Целую. Любящая тебя Жожо».
Варью сложил письмо, сунул его в конверт. Он смотрел на карточку Жожо, но видел перед собой не фотоизображение, а живое, заплаканное, растерянное лицо девушки. Он хорошо помнил июньский вечер, когда они вдвоем ушли из «Мотылька». Жожо была тогда очень красива... Теплое, светлое чувство вдруг охватило Варью, на душе у него было как-то по-новому радостно и легко. Хотелось поскорее оказаться в Кёбане, медленно пройти по предвечерней улице, сесть за столик на террасе «Мотылька» и за кружкой пива ждать, пока стемнеет...
Кран снял последний ящик. Инженер открыл дверцу кабины, сел рядом с Варью.
— Ну, вот и все... Давайте путевой лист, я подпишу.
Варью отметил время и отдал бумаги инженеру. Тот поставил свою подпись, потом протянул руку.
— Спасибо.
— Не за что. Это моя работа.
— До свидания,— сказал инженер, открывая дверцу. Потом вдруг обернулся к Варью: — Скажите, если не секрет, что вы шептали охраннику?
— Спросил, делали ли ему прививку.
— Прививку? От чего?
— От гамма-лучей.
— От гамма-лучей?
— Ну да. Оказалось, не делали. Тут я ему сказал, что если он еще постоит у машины, в зоне облучения, то придется ему забыть про баб.