— Поесть бы, — сказал Варью, — пошли в рыбачью корчму?
— Баба меня ждет с ужином... И тебя приглашаю.
— Спасибо. Только неудобно: явится вдруг чужой человек...
— Раз я приглашаю, не беспокойся. Значит, могу пригласить. Нашел я ту бабу... Повезло мне.
— В прошлый раз, когда мы с вами разговаривали, я и не думал, что вы всерьез.
— Ты знаешь, как я раньше жил?
— Думаю, знаю.
— Как бедуин. Была у меня в Пече квартира, а дома, прибежища не было. На дороге я жил. В снегу, под дождем, в зное. Ей-богу, Варью, я на дороге жил. А теперь вот нашел... Хорошая баба, точно на мой вкус. Четыре года как овдовела. Муж у нее крановщиком работал. Током его убило, он за провода задел краном,
— Вы, значит, сюда из Печа ездить будете?
— Далеко мне сюда ездить. Нет, я женюсь, все, как полагается, и перееду сюда. Квартиру в Пече продам, на эти деньги дом здесь приведу в порядок. Я уже начал этим заниматься. Как еду в Пакш, бepy с собой два-три чемодана. Одежду свою перевожу, посуду, которая мне досталась. Инструменты свои уже перевез.
— А работа?
— В Пакше и буду работать. Здесь шоферы нужны. На электростанцию меня хоть сегодня бы взяли, только я согласия еще не дал. Вот продам квартиру в Пече, тогда видно будет. К концу августа хочу закончить с этими делами. В середине сентября поженимся, и порядок...
Допив пиво, они вышли на пыльную, душную улицу. Сухой, тяжелый зной висел над поселком. В небе появлялись легкие облака и уплывали дальше, не пролившись дождем. Влага была лишь в Дунае — да еще в корчме.
— Меня вот тоже сюда зовут,— сказал Варью.
— Зовут?
— Инженер один сегодня сказал, что институту лучевой защиты нужен шофер...
— Институту лучевой защиты?.. От каких это лучей он защищает?
— Здесь разные лучи есть. Солнечные, нейтронные и гамма-лучи. Гамма-лучи — довольно неприятная штука.
— Чесотку вызывают, что ли?
— В этом роде... И квартиру обещали.
— Квартиру?
— Ну да. Двухкомнатную, со всеми удобствами. Но это если я женюсь.
— Ага. А ты не женат. Такие, как ты, брат, не женятся.
— Могу и жениться.
Янош Балог посмотрел сбоку на Варью и сказал:
— С такими-то волосищами...
— Если захочу, женюсь. Хоть сегодня вечером или завтра утром.
— В этом вот твоя беда, Варью. Фантазеры вы все. Жизни не знаете.
Они вышли на высокий берег Дуная и здесь, на широкой по-деревенски улице, остановились перед низеньким домом с шиферной крышей. Шифер был стар и во многих местах порос мхом.
— Здесь, — сказал Балог, распахивая калитку в почерневших, покосившихся деревянных воротах.
Они вошли во двор, узкий и длинный. На чисто выбеленном сводчатом крыльце стояли горшки с ярко-красной цветущей геранью. Дверь с потрескавшейся коричневой краской была распахнута настежь, но белая простыня, висящая в ней, не пускала в дом рои мух и копошащуюся во дворе домашнюю птицу. По обе стороны ступеней, ведущих на крыльцо, пестрели клумбы с петунией и львиным зевом. Подальше, почти у самых ворот, росли хризантемы и астры. За домом, со стороны Дуная, стояло несколько хозяйственных построек: амбары,кладовые, конюшни; даже издали видно было, что они находятся в запустении. Возле забора, отделявшего двор от соседней усадьбы; зеленели кусты бузины и сирени; на бузине неподвижно висели лиловые ягоды. Середину двора занимал колодец с воротом; деревянная двускатная крыша над ним, как и шифер на доме, поросла серо-зеленым мхом. За колодцем возвышалась огромная старая шелковица, шатром своих веток закрывавшая чуть ли не полдвора; под ней лежала, рассыхаясь, многократно смоленная, прошпаклеванная мхом лодка-плоскодонка. Вокруг бродили, пошатываясь, утки, опьяневшие от упавших с шелковицы, забродивших ягод. Из-под кроны дерева далеко в обе стороны виден был Дунай. Вправо, к хутору Корпади, берег и пойма лишь угадывались в буйных зарослях ивняка; влево, среди блесток озерков и стариц, четко темнели Фёльвар и Шолт.
— Слава богу, пришел, Янош? И гостя привел?..— послышался с крыльца голос избранницы Яноша Балога.
— Он тоже шофер.— Балог подошел к женщине, поцеловал ее.
— Входите, входите, садитесь обедать. Мясо как раз пожарилось...