— Ничего не стало. Исчезла.
Жожо грохнула о стол донышком пивной бутылки и крикнула:
— Никакой он не кенгуру!
Цица пожимала плечом и хихикала.
— Он сам сказал, что в кенгуру превратился. Я-то тут при чем?
Варью отобрал у Жожо бутылку и медленно выпил из нее пиво.
— Правда ведь ты не кенгуру? — спросила Жожо.
— Нет, я кенгуру.
— Если ты меня любишь, ты не будешь кенгуру.
— Возьми-ка вот деньги и принеси два мартини. Выпью еще стакан и, может, обращусь обратно в ворона.
— И тогда будешь меня любить?
— Я и сейчас тебя люблю, только осталось во мне немного от кенгуру... Это, знаешь, вроде того... ну, если бы, скажем, человек собрался ехать в Ниццу посмотреть море и уже совсем к этой мысли привык — и вдруг вместо этого приезжает в Хортобадь, к рыбопитомникам.
— Почему к рыбопитомникам?
— Да так... Слушай, чем позже ты притащишь мартини, тем дольше я останусь кенгуру.
Жожо ушла к стойке и вскоре вернулась с двумя мартини. Они чокнулись, выпили. Жожо отпила из своего стакана глоток-другой и потом ловко подставила его Варью. Тот выпил и второй стакан, затем достал из кармана свернутую салфетку, внимательно прочел записку Йоцо. Жожо распирало от любопытства, она попыталась заглянуть в записку, но без особого успеха.
— Что это у тебя? — спросила она наконец.
— Письмо.
— От девки какой-нибудь?
— Да не от девки. Йоцо мне сообщает одну важную вещь.
— Йоцо? Не смеши меня. Йоцо пишет письма на салфетках?
— А что такого?
— Тогда покажи.
— Не покажу.
— Значит, от девки. Опять нашел кого-то...
— Жожо!..
За столом стало тихо, все смотрели на Варью и Жожо. Жожо встала и ушла к стойке.
Цица навалилась на стол и меж бутылок шепнула Варью:
— Ужасно, что ты все еще кенгуру... Когда это у тебя пройдет, скажи. Я...
— Скажу,— прервал ее Варью, искоса поглядывая на стойку. Он видел, как Жожо разговаривает о чем-то с тетей Манци, потом берет еще два мартини и выходит на террасу.
— Твое счастье. Действительно от Йоцо,— сказала Жожо, садясь к столу.
— Почему бы нам не пойти куда-нибудь? — повернулся к ней Варью.
— Выпьем и пойдем, пока снова дождь не начался.
— Не начнется. Вон уже луна вышла над Ферихедем.
— Гремит где-то.
— А. Это в Будаэрше или еще дальше.— Варью поднял стакан.
Выпили. Жожо поверх стакана пыталась заглянуть парню в глаза, но ничего у нее не получалось. Варью и был, и словно не был здесь. Жожо стало грустно. Оставалось надеяться только на мартини, она осторожно подменила пустой стакан Варью своим, едва отпитым. Варью в это время через стол делал внушение Пётике:
— Йоцо рассказывал, ты в последнее время захаживаешь к ним...
— Ну, предположим.
— Кончится тем, что мне придется тебя наказать.
— За что, Ворон?
— За длинный язык.
— И ты меня накажешь?
— Накажу. А как — еще придумаю.
— Ой, как интересно! Обязательно скажи, когда будешь наказывать,— захихикала Пётике.
Варью только рукой махнул. Медленно поднеся к губам мартини, он собрался было выпить, но тут сообразил: ведь он только что опустошил свой стакан, а тот снова полон. Он посмотрел на Жожо. Та как раз угрожающе меряла взглядом Пётике. Варью понял, что дело пахнет керосином, и сунул стакан в руку Жожо.
— Выпей-ка это, милая.
— Ворон...
— Выпей!
Жожо выпила и сразу поднялась.
— Пойдем отсюда, Ворон.
На террасе «Мотылька» загремел хор:
— Карр... Карр... Карр... Карр...
Варью, уходя, величественно сделал ручкой. Вообще он держался сегодня как какой-нибудь министр или президент, плененный неприятелем. Жожо это ужасно раздражало.
— Дай-ка мне ту салфетку,— сказала она на улице.
— Которую Йоцо оставил?
— Я только прочту.
— Не дам. И вообще Йоцо не пишет писем на салфетках.
— Значит, девка написала?
— Ты же спрашивала у тети Манци. Даже ей не веришь?
— Не верю. Она тебя покрывает. Ты каждую субботу у нее два мартини пьешь. Вот она и не выдает мне твоих девок.
— Жожо... Тетя Манци — порядочная женщина.
— Конечно. Только ты у нее любимчик. Она тебе все прощает.
— Ничего такого не замечал.
— Варью, дай мне салфетку... Я прочесть хочу.
— Не дам. Из-за твоей настырности. А мог бы дать... Никаких секретов там нету, только хорошая весть. Но все равно не дам...
— Значит, ты не любишь меня.
— Ты знаешь, пожалуй, и в самом деле не люблю.
— Врешь! Я уверена, что любишь. Зачем ты со мной пошел, если не любишь?
— Ах ты злючка! — Варью схватил девушку за плечи, притянул к себе.