— Не совсем. Я не подтверждаю, что это апатия и безразличие ко всему, скорее у меня бывает иногда смена настроения по тем или иным причинам, и, разумеется, я не фиксирую эти события в своей памяти. Я также уверен в том, что не страдаю провалами в памяти, и, если бы меня что-то сильно беспокоило или я бы почувствовал свое состояние слишком угнетенным, я бы непременно принял меры.
— Но, как я понимаю, некоторые меры все же были приняты. Вы обратились к вашему психологу, и она выявила у вас признаки редкой и малоизученной депрессии, не так ли?
— Все не совсем так. Я действительно участил консультации со своим психологом, но это было вызвано лишь настояниями дочери, а не внутренним ощущением подобной необходимости. Мисс Лакруа не выявила у меня серьезных отклонений, а лишь предположила, что это может быть некий вид депрессии, но для более точного диагноза ей необходима более продолжительная работа со мной. И, как весьма тактичный и предупредительный человек, она отказалась брать с меня плату за прием до окончательной постановки диагноза. Лично я думаю, что это был ответ грамотного специалиста, выявившего у меня отсутствие проблем, но не имеющего права так утверждать ввиду замеченных дочерью проявлений и ее чересчур настойчивой озабоченности.
Том Картер внимательно вглядывался в лицо мэра, анализируя каждое его слово и наблюдая за мимикой его лица. Он был совершенно уверен, что мистер Стивенс говорит правду или по крайней мере думает, что говорит ее. А после его слов об ответе психолога агент ФБР и сам был готов согласиться с мэром, что проблема слишком преувеличена. Но долг требовал от него разобраться во всем до конца.
— Весьма вероятно, мистер Стивенс, — согласился Том. — Тем не менее, я должен задать вам еще пару вопросов.
— Конечно, продолжайте, я слушаю вас.
— Принимаете ли вы какие-нибудь психотропные препараты или лекарства по совету вашего психолога, либо без оного?
— Нет, мистер Картер, ничего подобного она мне не назначала. Я не принимаю никаких лекарств и препаратов, за исключением витаминов, которых пью уже не один десяток лет.
— Есть ли у вас причины для беспокойства? Абсолютно любые, разумеется, не такие как порез пальца или проигрыш любимой спортивной команды, а достаточно серьезные, чтобы надолго вывести вас из равновесия? Политические неурядицы, угрозы, шантаж, состояние здоровья вас или ваших близких, проблемы личного и семейного характера или что-либо подобное? Я гарантирую полную конфиденциальность ваших сведений, более того, я не прошу описать их, а просто ответить имеются ли они?
— Я понимаю, о чем вы, мистер Картер. И со всей ответственностью заявляю, что у меня нет подобных причин. В моей жизни меня все устраивает, абсолютно все.
— В таком случае позвольте еще вопрос. Есть ли что-нибудь такое, к чему вы с недавних пор потеряли интерес? Или какое-либо разочарование по отношению к чему угодно?
— Хм, дайте подумать…раньше я любил читать юмористическую литературу, сейчас уже не люблю. Раньше я любил верховую езду, но сейчас немного охладел и к этому развлечению. Современная юмористическая литература стала менее талантливой, а для прогулок на лошадях я становлюсь староват и менее хваток. Вот, пожалуй, и все. Но не могу сказать, что сильно переживаю по этому поводу, и с лихвой компенсирую старые увлечения новыми, такими как бильярд и бридж.
Мистер Картер подумал в эту минуту о том, что можно уже покупать билет до Лос-Анджелеса и о том, сколько времени он потерял, выслеживая призраков чьей-то чересчур бурной фантазии.
— Вы знакомы с мистером Карстоном?
— Конечно, и даже очень хорошо.
— Значит, вы тесно общаетесь?
— В какой-то мере да, как по работе, так и в плане отдыха.
— Заметили ли вы в его поведении что-либо необычное за последнее время?
— Абсолютно никаких. Он такой же, как и всегда, к счастью это или к сожалению. Скорее все же второе, чем первое, — улыбнулся мэр. — Как я понимаю, вы хотите поговорить и с ним по этому поводу?
— Да, я рассчитываю услышать и его мнение на этот счет, — подтвердил агент.
— Боюсь, что это будет проблематично. Мы недавно с ним общались по поводу фантазий моей дочери и его супруги в отношении наших с ним якобы странных случаев поведения. И он совершенно ясно дал понять своей жене, чтобы она не занималась глупостями и не мешала ему вести бизнес, который в последнее время серьезно просел. Он и без того человек довольно раздражительный, а при неблагоприятных факторах становится совершенно невыносим. Более того, он даже слышать не желает про общение с кем бы то ни было по данному вопросу. Я рекомендую вам поговорить прежде всего с его женой, миссис Маргарет Карстон. Думаю, она сможет ответить на все ваши вопросы, но я вовсе не берусь утверждать, что ее словам можно верить. Она – человек склонный преувеличивать гораздо более, чем моя, в целом, трезвомыслящая дочь. Разумеется, со всем уважением к миссис Карстон.