— Где же поздно, Томка? Часу еще нет!
— Поздно! — упрямо повторила она и кивнула на притихшую Поздеиху, которую только что заметила. — Разговоров будет много. А я не хочу!
— Что нам соседи твои — указ? Мы сами с усами — семья!
Павел счастливо, как-то совсем по-мальчишески рассмеялся. Тамара даже не улыбнулась, она рассердилась.
— Не хочу!
— Да почему?
— Я не хочу, чтобы Симка приезжала к нам. Не хочу. И сам знаешь, почему…
— Глупости говоришь, Тамара: у нас же с ней ничего не было!
— Все равно!
Когда они скрылись в воротах, Элеонора Давыдовна, слышавшая все от первого до последнего слова, зябко повела плечами:
— Симпатичный молодой человек!..
Поздеиха отрезала:
— Шалыган! Они с Новой Чуртанки все такие. О-ох, нарвется девка!
— Уж нарвалась! — не удержалась Фрося. Боясь, что перебьют, зашелестела сухими губами: — Ребеночка наша Тамара ждет! До свадьбы еще нагуляла!..
— Врешь, Ефросинья!
— Типун тебе на язык! Когда я врала чего?..
— Ну, полбеды это — с женихом нагуляла…
— С женихом не с женихом — не знаю. Сама не видала, а от людей слыхала.
— Слушай, чего там люди-то болтают!..
Элеонора Давыдовна, видно, думая о своем, обронила в осеннюю темень:
— А Тамара с характером девушка. Она уж не упустит свое!..
Приехал Переметов с Симой, и продолжалась прежняя свадебная кутерьма: застольное веселье, танцы, игры. Больше танцы: недаром по Чуртанке ходит глупенькая, но довольно меткая частушка:
Тамара тоже не сидела на месте: танцевала без роздыху — красивая и молодая, с лица совсем татарка, если бы не светлый волос. Подол летнего платья, тесно охватившего коренастенькую фигурку, белым облаком забивался в горячие колени. Но танцевала только с Павлом.
— Паша, друг! Брось невесту, сыграй лучше!.. — просил через всю комнату Переметов.
— Ну уж нет, не брошу! — смеялся в ответ счастливый Павел, крепче прижимая к себе Тамару. И не отпускал до тех пор, пока сама она не взмолилась:
— Устала я… Нельзя мне, Павлик, много!
И сидели они потом рядом. Тамарина ладошка покоилась на плече Павла, а тот играл. Ярился в крупных и сильных руках баян, выплескивал жаркие песни, услышанные и здесь, в уральской стороне, и там, куда заносила солдатская служба.
Песни, припевки дружно подхватывали, а когда Павел заводил плясовую, древняя избушка на курьих ножках ходуном ходила. Старая Чуртанка — жители ее привыкли ложиться и вставать рано, чтобы утром поспеть на завод и на базар, — давно уже спала, а желтые тени в Тамариных окнах все горели, трепыхаясь.
Тамару давно уже разморило, но она старалась не показывать виду, терпеливо сидела с гостями, ради Павла. На свадьбу собрались его друзья, его товарищи. Тамариных друзей не было. Да и есть ли они вообще? Нелегко сходится она с людьми, редко улыбается им. А люди — убедилась она — любят, чтобы им улыбались, они не любят хмурых.
Ну какой там, скажи, друг из Переметова? Напился сейчас и треплется чего-то, а эти слушают, уши развесили… Галстук в цветочках, брючки узенькие, а ноги, как у жирафы, — пижон! На работе серьезный, а тут!..
Или вот его Симочка — московская красавица… Воображает много. Приехала по комсомольской путевке на строительство, а оказалась на заводе. Сбежала, факт! На той неделе в бюро избрали — культмассовый сектор… А зачем? Что у нее вокальные данные ничего, так это еще ни о чем не говорит. А за Павликом, за Павликом как бегала! Да он не дурак, ее Павлик!..
А Сенька Лобанов хорош! Лизке Шаповаловой голову закрутил, а как жениться, так в кусты!.. Или вот Степка Простаков, или вот Аня Рославлева, или… Мало их на свете добрых да хороших. Один, наверное, ее Павлик. Серьезный он парень, мысли у него серьезные. В заводе к нему — все с уважением, хоть и беспартийный… В ОТК вот перевели — хорошо, ответственная работа!..
Ну, Павел — это особая статья, его в ряд с другими не поставишь, любит его Тамара. Весной, когда осыпало чуртанские переулки черемушным белым цветом, ничего для него не пожалела…
Кто еще у Тамары друг, кроме Павла? Никого. А Иван Евгеньевич? Вот это человек!.. С того дня, как помог он ей в истории с Чекиным, нет для нее на свете человека более уважаемого… Но высокого полета Иван Евгеньевич Гопак — тыщи раз писали о нем в газетах, и трудно подступиться к нему, хотя он тоже простой рабочий. Обещал вот быть на свадьбе, а нет и нет.